Алекс & Элиза

– Джон пришлет за мной экипаж к полуночи. Мы отправимся в Элизабеттаун, и сам губернатор Ливингстон проведет церемонию. Даже папа не сможет возразить, если нас поженит губернатор. Оттуда мы отправимся в Филадельфию, где Джон создает перевалочный пункт для своего товара, чтобы было удобнее доставлять его и на север, и на юг.

– Но… Анжелика, ты не можешь выйти замуж как… как молочница в положении, с судьей вместо священника, в простом шерстяном платье! У тебя должно быть приданое и венчание дома, как у мамы с папой, в роскошном платье, в окружении семьи!

Анжелика ласково улыбнулась.

– Такой будет твоя свадьба, дорогая Элиза.

– Я не стану женой Генри Ливингстона! Я его даже не знаю.

– Может, и так, но и женой полковника Гамильтона тебе не быть. Мама с папой этого не позволят. Им это не по карману.

Элиза была потрясена.

– И сбежать ты тоже не сможешь, – это уже с грустью сказала Пегги.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Элиза, повернувшись к сестре.

– Мама пишет, что беспокоилась, как бы ты не решилась на побег, но папа успокоил ее тем, что порядочность Гамильтона не позволит ему допустить подобного. Она говорит, полковник слишком предан делу революции, чтобы оскорбить доверие отца, как своего собрата по борьбе, таким ужасным образом. А чувство вины за участие в прошлогоднем процессе против папы лишь укрепит его решимость не вредить больше человеку, которого он так высоко ценит.

Пусть Элиза и не хотела слышать слова Пегги, но понимала, что та права. Алекс был слишком благороден для того, чтобы сбежать с дочерью человека, которому он против собственной воли причинил столько вреда. Она оказалась в ловушке. Кроме того, как заметила Анжелика за ужином, Алекс так и не объявил о своем желании ухаживать за ней или о других намерениях касательно их отношений, какими бы они ни были.

А теперь она вынуждена будет стать женой Генри Ливингстона, которого видела более десяти лет назад, когда тот дергал ее за косы с такой силой, что она боялась, как бы голова не слетела с плеч.

– Если он хоть пальцем тронет мои волосы, – сказала Элиза вслух, – клянусь, я оторву ему руки.

25. Кто не рискует, тот не выигрывает

Штаб-квартира Континентальной армии, Морристаун, Нью-Джерси

Март 1780 года

Весть о побеге Анжелики Скайлер с Джоном Баркером Черчем облетела Морристаун с невероятной скоростью, отличающей распространение сплетен. Услышав ее, генерал Вашингтон заметил Алексу, что, если бы донесения о передвижении британских войск доходили до него с такой же скоростью, он бы выиграл войну еще два года назад.

В общем и целом, этот брак ни для кого не стал сюрпризом, принимая во внимание длительность ухаживаний мистера Черча. Насколько людям был знаком характер бывшей мисс Скайлер, все понимали, что, будучи восхитительной молодой леди, она станет женой того человека, который обеспечит ей доступ в самые высшие круги общества. А Джон Баркер Черч, несмотря на все неясности в его прошлом, именно таким человеком и являлся.

Пусть он не отличался военной выправкой или атлетическим телосложением, но был обладателем счастливого дара очаровывать женщин безраздельным вниманием – комплиментами, подарками и всеми романтическими порывами, которые современные девушки хотят видеть в кавалерах, – а также искренним интересом к тому, что у них на уме. Там, где другой выдал бы горничной леди денег на приобретение рулона ткани на платье, мистер Черч не только сам выбирал ткань, но и приглашал лучшую швею, которая подобрала бы самый подходящий для его дамы фасон. Если девушка выражала интерес к «Робинзону Крузо» Даниеля Дефо, он преподносил ей полное собрание сочинений англичанина – включая и скандальный роман «Молль Флендерс»!

– Они – отличная пара, – заявил Лафайет, услышав новости. – Он сможет увлечь ее с головой, а она, в свою очередь, удержит его от различных соблазнов. Их ждет бурная семейная жизнь, но, если они смогут приноровиться друг к другу, этот союз будет успешным и прочным.

Алекс узнал об этом от самой Элизы. Она написала ему короткую записку, в которой извинялась за поведение старшей сестры за столом, объясняя его разыгравшимися нервами и напряжением перед побегом, который, как оказалось, состоялся тем же вечером. Письмо, очевидно, имело цель успокоить его, но адресованное «полковнику Гамильтону», а не «Алексу», и подписанное «Искренне ваша, мисс Э. Скайлер», а не «Ваша Элиза», лишь разбудило в нем беспокойство. И что хуже всего, она намеренно не предложила ему навестить ее и никак не упомянула, что сама хотела бы встретиться. Возможно, слова сестры все-таки оказали на нее действие?