Алекс и я

Крикнула, чтобы все выключили горелки, поставила в угол комнаты тарелочку с водой, попросила всех вести себя тихо, чтобы не напугать бедную птицу еще больше. Очень скоро попугай подлетел и стал жадно пить воду. Мне удалось поймать его и отнести домой. Бедняжка всё время хотел пить. Я думала оставить его у себя, но Чарли номер один считал иначе. Он начал выяснять отношения с незваным гостем, я постаралась поставить хоть какую-то перегородку из бумаги, чтобы разделить их. А на следующий день по телефону позвонила моя одноклассница. Она плакала и кричала в трубку: «Я знаю, что эта птица не моя, но я только что потеряла своего питомца и мне очень грустно. Если никому больше этот попугай не нужен, я бы хотела взять его себе». Я (и, вероятно, Чарли номер один) с удовольствием отдала нашего нового друга этой девочке.

К этому случаю я возвращалась в какие-то переломные моменты и думала: а что, если сама судьба указывает мне, чем на самом деле стоит заниматься – вовсе не химией, а биологией. Но решение было принято. Оставался единственный вопрос – куда поступать после колледжа?

Я поставила перед собой масштабные задачи, почему не попытаться? Я занимала третье место по успеваемости среди более чем тысячи учеников нашего колледжа. Изначально я рассматривала вариант поступления в Корнелльский университет. Это очень сильный университет, который состоит в Лиге плюща. Мое решение определялось тем, что туда же поступали знакомые девочки, а также и моя двоюродная сестра. Однако произошло следующее. Сначала родители узнали, что я могу подать документы в университет на бюджетное место. Я убеждала их в необходимости для меня поступить именно в это учебное заведение, что сэкономило бы немалые средства. Но для меня учеба значительно усложнилась бы ввиду большого количества лекций по химии. Во-вторых, я обнаружила, что в городе, где располагается Корнелльский университет, четырнадцать баров и два кинотеатра. В итоге от этого варианта я отказалась. Меня совершенно не привлекали подобные заведения. Попав в Бостон, я сразу же влюбилась в него. В этом городе было всё для любителей музыки и театра. Мой выбор пал на Рэдклифф, и совершенно очевидным стало, что я буду учиться в Гарварде, где был очень сильный факультет химии. Когда я рассказала о своем выборе моему куратору, он спросил меня: «А почему бы не попробовать колледж Вассар?» Я ответила: «Это “школа для девочек”. Почему я должна поступить туда? Моим основным предметом будет химия». Он удивил меня, задав следующий вопрос: «Тогда почему не Массачусетский технологический институт?» Меня ошеломило это предложение. Я возразила: «Но девочки не поступают туда». – «А вот и нет, поступают, – ответил он. – Там учатся по крайней мере две девушки. Одна из девушек, которая училась со мной в колледже, как раз поступила в Массачусетский технологический институт». И куратор организовал нашу встречу.

«Да, в нашем институте есть несколько девушек, – сказала мне она. – На самом деле, Массачусетский технологический институт как раз пытается увеличить количество студенток. Туда поступает 20 или 30 девушек каждый год». Я подумала – так это ведь рядом с Бостоном, который мне так нравится, почему бы не попробовать?

Рэдклифф включил меня в лист ожидания, а в Массачусетский технологический институт меня приняли через полгода после моего шестнадцатилетия. и вот передо мной встали новые задачи – социальная адаптация, надо было учиться жить вдали от дома. Я собрала вещи и шагнула в туманную будущность – учебу, новый институт. Вместе со мной отправился и Чарли номер два. Я смогла его перевезти лишь на второй год обучения, когда мне дали отдельную комнату.

Чарли был моим постоянным спутником, моим утешением в той сложной, давящей обстановке усиленной учебы, которая царила в Массачусетском технологическом институте. Я пыталась справиться с этим потоком учебных заданий. Все это сочеталось с крайне высоким уровнем интровертов среди студентов. Это усиливало чувство одиночества, особенно у меня, девушки с не очень хорошо развитой социальной культурой. Каждый раз, когда я возвращалась в свою комнату, Чарли радостно меня приветствовал. Это было приятным завершением дня. Он сидел рядом, когда я занималась, чистил свои зеленые блестящие перышки, что-то насвистывал и болтал сам с собой. Наш «разговор» часто был о том, как прошел мой день. По крайней мере, первые четыре года учебы я делилась с ним событиями дня.