Алекс и я

Однажды, когда я пришла на встречу с куратором, чтобы задать ему несколько вопросов, касающихся учебы, заданий, которые мы получили несколько недель назад, он сказал: «Я знаю, мой вопрос может показаться странным, но в прошлый раз, когда Вы уходили, у Вас из книги выпали зеленые переливающиеся перья. Откуда они?» Конечно же, эти перья принадлежали моему питомцу Чарли. Они попали в учебник, пока он чистил перышки, а я читала и листала страницы учебника. Так они и оказались между страниц и выпали из учебника, пока я открывала его, чтобы задать вопрос куратору. Воспоминание об этом эпизоде до сих пор вызывает у меня улыбку.

У меня всегда были сложности с деньгами. Это было связано с большими расходами на учебу, оплату жилья и книг. В то же время от родителей я не получала никакой финансовой поддержки. Стипендии университета едва хватало. Я пыталась сэкономить любым способом. Последние два года моей едой были томатный сок, вареные яйца, растворимый кофе и мороженое из нашего университетского кафе. Молодой человек, продававший мороженое, мгновенно понял мою финансовую ситуацию и стал давать мне дополнительные шарики мороженого бесплатно.

Трудности жизни, а также моя социальная обособленность привели к тому, что я не на шутку увлеклась химией. Особенно меня привлекала теоретическая химия: концепции химической связи, химические реакции, валентности. И к тому же я влюбилась в Дэвида. Дэвид Пепперберг (David Pepperberg) был выпускником Массачусетского технологического института. У него как раз были проблемы с курсом органической химии, а я была сильна в этой теме. У меня же были проблемы с физикой – электричеством и магнитными полями. И так мы помогали друг другу. Очень долгое время наши отношения были прочными.

В те годы я связывала свое будущее с химией, планировала делать карьеру в области химии, видела себя лектором университета. Это было своего рода разочарованием для моего отца: ведь он очень любил биологию. Но, как он говорил, по крайней мере, это была настоящая наука. Закончить институт было для меня основной задачей, и поскольку Дэвид работал над диссертацией, я не хотела уезжать далеко от Кембриджа. Когда я подала заявку в Гарвард на обучение по курсу теоретической химии, мои друзья сказали: «Даже и не думай об этом». Факультет химии Гарвардского университета был знаменит своим академическим подходом к этому предмету, а также тем, что практически не принимал девушек, студентами факультета были сплошь мужчины. (Как я узнала позже, он имел также наиболее высокий процент самоубийств среди факультетов такого уровня. Это неудивительно при жизни в такой давящей обстановке.)

Но оказалось, что в 1969 году, как раз когда я подала заявление о приеме, мужчинам-студентам впервые отказали в предоставлении отсрочки от армии. Война во Вьетнаме требовала дополнительных человеческих ресурсов, а предоставляемая отсрочка не позволяла удовлетворить потребности армии в новобранцах. И в результате факультет был вынужден набрать больше девушек, чем планировалось: университету требовались ассистенты преподавателей. Я была одной из шести студенток в нашей группе, состоящей из пятнадцати человек. Очень быстро я сформировала свое представление о том, как воспринимают женщин в высших кругах ученых-химиков.

Мы с Дэвидом обручились, и я с гордостью носила старинное кольцо с большим бриллиантом, оно принадлежало бабушке Дэвида. Как раз накануне Пасхи я зашла в деканат, чтобы уладить некоторые формальности. «О, это обручальное кольцо?» – с энтузиазмом спросила меня женщина-администратор. Я с гордостью продемонстрировала кольцо ей. «И когда Вы уходите?». Праздники приближались, и я ответила, что мы уезжаем на пасхальные каникулы немного раньше, в среду утром. «Нет, нет, – покачала головой женщина. – Я имею в виду, когда Вы уходите с факультета?» Я ответила: «А почему я должна уходить?» – «Потому что Вы помоловлены», – ответила мне администратор. Ей казалось, что эта причина достаточно убедительна. Она считала, что я, будучи замужней женщиной, должна сидеть дома, заботиться о муже, заниматься домашним хозяйством и рожать детей. Ну или же устроиться на такую необременительную работу, как у нее. И уж ни при каких условиях не занимать место на престижном факультете химии, лишая тем самым такого места кого-либо из мужчин. Я ответила, что не собираюсь уходить, и вышла из комнаты. Я не собиралась поступать так, как моя мать.

После того как мы с Дэвидом поженились, он переехал в мою крошечную квартирку на втором этаже на Хаммонд-стрит, сразу за Гарвардской школой богословия. Мой район был одним из самых уютных районов Гарварда. С нами туда переехал и мой питомец Чарли. Совместная жизнь была непростой: Дэвид проводил эксперименты длительностью почти 36 часов. Он приходил домой ночью. Я преподавала, мой курс был не из легких. Параллельно я стремилась развивать исследовательскую программу.