Алекс и я

В этом «храме высоких технологий» подобное зрелище было весьма необычным. В итоге Бен и Спенсер решили использовать довольно простую технологию, чтобы сохранить рабочую концентрацию в такой сложной обстановке. Они вышли из положения, купив промышленные средства защиты органов слуха, такого же типа, как используют люди, которые работают в аэропорту и осуществляют такие операции, как стыковка самолетов и их распределение по терминалам. Бен сказал, что эта система эффективна. Они со Спенсером могли выполнять свою работу, несмотря на какофонию, которая царила вокруг.

Каждый день в пять часов вечера Алекс произносил «хочу назад, хочу назад», отмечая, что пришло время отнести их с Гриффином в место отдыха, где они будут проводить ночь. Варт же перемещался на ночь ко мне в офис. Тем не менее фраза «хочу назад» раздавалась повсюду, ее также использовал и Бен. Он рассказал мне, что в какой-то мере это было игрой – использовать фразы Алекса. Часто Бен говорил «хочу назад», когда он был с женой на вечеринке и праздник подходил к концу. Друзья думали, что он сошел с ума, так же решил и официант одного из ресторанов, где проводил время Бен.

Бен рассказывал: «Официант подошел к нашему столику и спросил, не хотели бы мы узнать о фирменных блюдах ресторана. Мы конечно же согласились. Официант сказал, что в меню есть чилийский сибас в соусе песто с зеленой фасолью (green beans). Мы с женой посмотрели друг на друга и исполнили дуэт Алекса и Гриффина (когда один говорил ‘green, а другой отвечал Ъеап), они часто так делали. Официант посмотрел на нас, задаваясь вопросом, в своем ли мы уме». Мистер Алекс умел влиять на людей.

В конце 2000 года, спустя некоторое время после записи шоу Frontiers, было запланировано мероприятие для спонсоров. Я не собиралась показывать, как Алекс умел работать с фонемами, отдельными звуками, из которых состоит слово, но спонсоры попросили продемонстрировать, как Алекс справляется с этим заданием. Мы с Алексом начали работу над этим проектом еще в Тусоне, продолжили в Медийной лаборатории. Мы тренировали Алекса произносить фонемы, но не потому, что хотели научить его читать таким же образом, как это делал человек. Мы хотели разобраться в том, понимает ли Алекс, что слова, которые он учит, состоят из звуков, которые можно сочетать различным образом и создавать новые. Мы знали, что он порой бормотал что-то наедине с самим собой, произносил нечто вроде «green», «cheen», «bean», «keen». Эти наблюдения давали нам основания полагать, что он действительно понимал, что «слова» состоят из некоторых частей, которые могут быть использованы по-разному. Но, как и всегда, нам требовались более веские научные доводы.

Мы использовали пластиковые магнитные буквы (которые обычно крепятся на холодильник), каждая буква была определенного цвета. Мы учили его звукам, соотносящимся с различными буквами или комбинациями букв. Например, мы спрашивали Алекса: «What color is ‘ch’?» (‘Какого цвета буква, обозначающая звук «ч»?’), «What sound is purple?» (‘Какой звук передает буква фиолетового цвета?’). Он весьма успешно отвечал на вопросы.

У нас было немного времени для записи «демоверсии». Спонсоры обязательно хотели увидеть, как Алекс делает все эти вещи, демонстрирует свои умения. Я показала Алексу поднос, на котором лежали буквы. Я спросила: «Alex, what sound is blue?» (‘Алекс, какой звук обозначает голубой цвет?’). Он ответил: «Ссс». Он дал правильный ответ, и я похвалила его: «Хорошая птичка Алекс, молодец». Он же ответил мне на это: «Хочу орех». Поскольку у нас было не так много времени на съемки, я не хотела тратить его на то, чтобы кормить Алекса орехами. Я сказала ему, что нужно подождать, и задала следующий вопрос: «What sound is green?» (‘Какой звук обозначает зеленый цвет?’). Он ответил: «Шшш» – и снова оказался прав, я снова похвалила его, сказав: «Молодец, хороший попугай». И снова услышала на это «хочу орех». «Алекс, подожди, – сказала я. – What color is «ог» (‘Какого цвета звук «о»’?). «Оранжевый» (‘Orange’), – услышала я в ответ. Снова похвалила Алекса. «Хочу ОРЕХ», – сказал он. Было очевидно, что он немного разочарован тем, что не получает желаемого. В конце концов он прищурился и внимательно посмотрел на меня, это всегда что-нибудь предвещало. И вот он посмотрел на меня и произнес медленно, по слогам: «Хочу орех… о-рех».

Я была ошеломлена. Это всё равно если бы он сказал: «Эй, ты, глупая женщина, мне что, по слогам повторить, чего я хочу?» Еще более показательным и важным было то, с каким рвением он вел себя во время наших тренировок. Мы обучали его произносить отдельные фонемы, мы произносили слово по частям, лишь отдельные части слова. Возможно, тем рвением, с которым он занимался, Алекс хотел сказать нам: «Я знаю, к чему вы клоните, я знаю, какая цель у нашей работы сейчас, давайте будем заниматься целыми словами!» Этот момент в нашей работе изумил меня. И он таил в себе все умения, которые Алекс мог продемонстрировать в следующие годы совместной работы.