Алекс и я

Метод, ставящий коммуникацию в контекст социального взаимодействия, оказался в данном случае очень удачен, поскольку все виды лучше всего выполняют те действия, к которым у них есть природная предрасположенность (Breland К., Breland М. 1961), а попугаи очень социальны и используют для социальных целей звуковую коммуникацию. Примененная Айрин Пепперберг методика оказалась очень похожа на то, как осваивают язык дети: сначала ребенок наблюдает, что говорит взрослый, потом начинает вычленять в речи отдельные элементы и воспроизводить их сам. Как показывают наблюдения, маленьким детям лучше всего удается поддерживать беседу, когда они вступают в разговор взрослого с ребенком на пару лет старше их, – в этом случае их реплики не сбивают разговор с обсуждаемой темы, а самих реплик может быть больше, чем обычно бывает в разговоре с этим же взрослым или с этим же ребенком (Tomasello 2003: 268). По мнению М. Томаселло, это происходит потому, что дети в этом случае вольны вступить в разговор тогда, когда хотят и могут, поскольку целостность и непрерывность разговора не зависит от их участия (Там же).

Айрин Пепперберг поставила Алекса примерно в такую же ситуацию: он сначала наблюдал за диалогом, видел, какой реакции ожидает говорящий от собеседника, что получит ответивший за свой ответ и как это зависит от характеристик ответа, а потом и сам мог вступить с репликой. Наблюдая, за что можно получить поощрение, Алекс стремился сделать то же самое – и у него получалось.

И еще, конечно, очень повезло Алексу с языком-посредником: этот язык был не только посилен попугаю, но и очень близок к той коммуникативной системе, которой пользовались окружающие люди, что дало возможность Алексу пополнять запасы слов и выражений, наблюдая их естественное употребление – точно так же, как это делают человеческие дети. Благодаря этому Алекс смог выучить гораздо больше слов и выражений, чем от него требовалось во время сеансов тренировок. Например, он самостоятельно выучил слово none (и тем самым вообще понятие нуля), ругательство you turkey («ты, курица!» – так иногда говорили ему студенты, когда он делал какую-нибудь глупость), а также несколько фраз для поддержания беседы.

Это последнее обстоятельство представляется чрезвычайно существенным. Действительно, коммуникация возникает у социальных животных, и с эволюционной точки зрения первая ее задача – поддерживать социальные взаимодействия. Показательно, что, как демонстрируют наблюдения за развитием речи у детей, когда ребенок учится говорить, он овладевает умением не столько строить грамматически правильные предложения, сколько вести коммуникативно успешную беседу (Tomasello 2003). И этот аспект коммуникации удавался Алексу легко и без специальных тренировок. Он научился просить прощения (I am sorry или даже I am really, really sorry – к тому же, умея воспроизводить звучание, Алекс снабжал эти фразы характерной для людей интонацией), ругаться (You turkey), успокаивать (Calm downl), выражать симпатию (/ love youl), делать замечания (когда другой серый жако, Гриффин, работал с тренерами, Алекс мог сказать ему Say betterl ‘Произнеси чётче!’) и т. д., и даже произносить слова раздельно, по слогам (и даже по отдельным звукам), когда стремился донести свои мысли до тренеров, упорно не демонстрировавших правильной реакции. Когда Алекса пытались обучить слову apple ‘яблоко’, названию фрукта, который, по мнению попугая, представлял собой нечто среднее между бананом и вишней и, соответственно, должен был называться banerry (tbanana + cherry, слово banerry Алекс изобрел сам), он отказывался повторить слово apple и произносил очень медленно и явно намеренно: ban-err-eeee – разделяя слово на составные части таким же образом, как делали тренеры, обучая Алекса новым словам. Когда тренеры упорно не реагировали на просьбу Алекса дать ему орех (want a nut), он повторил фразу, разделив слово nut на звуки: н-а-т, чтобы максимально внятно донести свою мысль до «несообразительных» людей.