Алексадр Золотая Грива 2

Команда и без окрика занималась этим. Убитые викинги летят в воду, на палубу льются потоки воды, смывая кровь и внутренности. Александр равнодушно окинул взглядом корабль – из распоротых тюков торчат куски цветной ткани, шкурки соболя, куницы и ещё каких-то зверьков - в общем, всё то, что называется мягким барахлом. Подобная ерунда его не интересовала нисколько, но стоящий в стороне раскрытый сундук привлёк внимание. Это был обычный ящик, доверху набитый опилками. Так ромеи перевозили изделия из драгоценного хрусталя и стёкла, но на этот раз в ящике лежат обычные глиняные кувшины. Что-то показалось  знакомым Александру в этих горшках с узким горлом. Он всмотрелся и вспомнил – в такие кувшины разливают «греческий огонь», зажигательную смесь, от которой нет защиты! В узкое горло вставляют тонкий шнур из пакли, пропитанной зажигательным веществом, запечатывают воском и огненная бомба готова. Такие заряды ромейские солдаты применяют при штурме вражеских городов, очень удобно выкуривать противника из каменных построек. Бросил такой горшок в окно и сиди, жди, когда вражеские солдаты один за другим начнут выскакивать из горящего дома. Но откуда такие бомбы здесь, у простого купца, ведь греческий огонь – самый охраняемый секрет империи, вывоз за пределы страны частным лицам строго запрещён, за это казнят без суда. Купец Константин заметил взгляд русского, лицо побелело, сморщилось, он весь как-то усох, сгорбился.

- Чём могу отблагодарить тебя, воевода? – спросил Константин.

- Мне нужно содержимое этого сундука, купец, - показал глазами Александр на кувшины, - для тебя слишком опасно возить его с собой. Я хорошо заплачу золотом.

- То, что в этих кувшинах… - замялся Константин.

- Я знаю, что в кувшинах, - перебил его Александр, - и знаю, как наказывают тех, кто вывозит его за пределы империи - запекают живьём в медном быке. Ты получишь золота столько, сколько весит этот ящик и сможешь плыть дальше. Согласен?

Константин молча посмотрел по сторонам. По речной глади бегут молодые волны, едва заметно раскачивая корабль, ветер треплет остатки паруса, ерошит волосы людям и разгоняет дым от догорающего струга. Друзья и подельники перевязывают друг другу раны, радостно смеются, довольные, что на этот раз всё обошлось. Им не о чём беспокоиться, их не давит груз ответственности и тревоги. Палуба тихонько качается под ногами, словно напоминает – так же будет раскачиваться телега, на которой тебя, Константин, повезут на казнь. Вот эти самые друзья донесут властям о жидком огне, что ты тайно вывез из империи на Русь и никому не будет интересно, что только для защиты от разбойников, а не для того, чтобы выгодно продать какому нибудь русскому князю. Купец глубоко вздыхает, во взгляде читается такая лютая тоска и злоба на всех и вся, что Александр понял – будь его воля, он бы всех на дно отправил раков кормить: и викингов, и нежданных защитников и спасителей, а особенно своих подельников. Усмехнувшись про себя, Александр говорит:

- Я вижу, ты согласен.

Константин отворачивается, рука как бы сама по себе машет – чёрт с тобой, забирай!

Внезапно тишина, нарушаемая только кряхтением раненых ромеев, обрывается криком:

- Эй, на купце! Живо приготовили золотишко и товар для осмотра! – и тотчас раздаётся довольный хохот десятка мужских глоток.

Александр  выходит на корму. Прямо перёд ним на водной глади покачиваются три лодки с разбойниками с острова. На носу средней стоит, подбоченившись, атаман – борода вперёд, шапка на затылке, за матерчатым поясом кинжалы, на перевязи болтается сабля. Широко разевая щербатую пасть, кричит ещё раз:

- Ну так чаво, оглохли, штоля? Могем ухи прочистить и ешшо кой чаво! О, и енарал тута! Слышь, енарал, ты растолкуй купцам, што мы шутить не будем. Понял - нет?

Разбойники ржут, довольные юмором атамана. Их много, больше четырёх десятков и они полностью уверены в победе.

- А, это ты, атаманишка, - фальшиво удивился Александр, - а я думал, это жабы так громко квакают. И воняет от тебя так… С желудком плохо? И друзьяки тебе под стать, такие же вонючие. Кстати, вижу знакомые рожи, что являлись ко мне зимой. Руки-ноги отбил, пока пинками да оплеухами выпроваживал с моего города. Мало было? Сейчас без голов вовсе останетесь.

Кое-кто из разбойников опускает головы, но остальные заорали, потрясая топорами, посмотрели на атамана. Тот багровеет, надувается, правая рука картинно выхватывает саблю, пальцы левой сжимаются на рукояти кинжала.

- Да я… - дальше невозможно разобрать в рёве и пыхтении.

Александр быстро говорит через плечо стоящему за спиной Анатолию:

- Возле мачты в ящике горшки с греческим огнём. Тащи один сюда, да фитиль запали!

      Пальцы касаются прохладной глины горшка с жидким огнём, ладонь жжёт горящий фитиль.

- Всё? – сухо осведомился Александр, - а теперь слушайте меня, придурки. Гребите к берегу, там построиться в две шеренги и ждать меня. А ты, атаманишка, можешь сразу прыгать в воду и топиться, иначе я тебя живьём сожгу.

- Это я тебя сожгу живьём вместе с командой этого струга, - прохрипел в ответ атаман.