Александр Блок в воспоминаниях современиков

хорошо» 65, по-моему, проиграл в новой постановке. Пре­

жде всего большим минусом было то, что Пьеро играл не

Мейерхольд, и еще то, что представление было вынесено

в публику. На месте уничтоженных первых рядов раз­

вертывалось действие с масками.

В театре Коммиссаржевской маленькая сцена «Бала­

ганчика» была отодвинута в глубину, и только те из зри­

телей, внимание которых особенно устремлялось к акте­

рам, ощущались ими и втягивались в их круг. Чуждое

оставалось в зрительном зале. В Тенишевской аудитории

актеры оказались во враждебном лагере. По крайней ме-

477

ре, половина зрителей была глуха к поэзии Блока и

враждебна режиссеру, актеры же вынуждены были дей­

ствовать в тесном окружении такой публики, что, несо­

мненно, влияло на их настроение отрицательно. Итак,

«Балаганчик» разыгрывался главным образом среди зри­

телей, на эстраде находился лишь стол мистиков.

Впрочем, последним рядам, которые шли в высоту,

зрелище должно было казаться, как в цирке, более со­

бранным. Мейерхольд и Бонди эффектно задумали осве­

щение, но оно, как я уже говорила, не совсем удалось,

благодаря слабым лампам аудитории. Люстры завесили

цветной бумагой и слюдой, что было очень красиво само

по себе, но синий цвет растянутых полотен от этого ка­

зался грязноватым. Кроме оформления, изменилось кое-

что и в построении ролей, и в ритмах. Например, была

переделана мной, по требованию режиссера, роль Черной

маски из «вихря плащей», хотя такой, как я играла ее

раньше, она нравилась автору и режиссеру, критике и

публике, дружественной «Балаганчику». Тогда слова про­

износились в несколько замедленном темпе, зазывающе,

нараспев, а вихреобразный движения шли в своем ритме,

разумеется соответствовавшем ритму речи. В этом-то и бы­

ло то новое, что отмечалось критикой. Во второй поста­

новке режиссер заставил меня говорить в том же вихре-

образном ритме, и, вероятно, благодаря этому роль дохо­

дила до всякой публики. Так Черная маска звучала про­

ще. Теперь и костюм был другой, обязывающий к дру­

гим движениям. Юрий Бонди сделал его коротким, с мен­

тиком, заменяющим плащ, а сапуновский был длинным,

плиссированным, состоял из двух половин — черной и

красной. Длинные разрезные рукава играли вместо

плаща. Головной убор — в виде громадного банта. В ауди­

тории нам дали мало репетиций. Генеральную репетицию

пришлось сделать в Страстную субботу. Как всегда водит­

ся, последняя затянулась. Когда время стало близиться к

одиннадцати часам ночи, все начали волноваться, некото­

рые барышни даже тихонько поплакали. Приближался час

заутрени, всех ожидали нотации, неприятности от домаш­

них. Однако никто из участвующих не посмел заикнуться

о том, что пора кончить репетировать. Мейерхольд работал

в этот день с бешеной энергией. Декорации трудно прила­

живались, слуги просцениума должны были ловко делать

перемены, возились главным образом с этим. Заказанная

в Александринском театре бутафория оказалась никуда не

478

годной. Режиссер и художник решили ее переделать. Им

хотелось, чтобы все яства, фрукты имели вид не нату­

ральный, а театральный, чтобы предметы эти «играли».

Студийцы, во главе с братьями Бонди, принялись за ра­

боту и просидели за ней в Тенишевской аудитории, ка­

жется, три дня.

На первом спектакле 66 было очень много народу,

пустых мест не оставалось. «Балаганчик» шел после «Не­

знакомки», так что мне удалось увидеть второе «виденье».

Первое прошло благополучно. Когда возвели горбатый

мост и слуги просцениума торжественно подняли синий

вуаль звездного неба на бамбуковых палках, я стала на­

деяться, что и второе прозвучит по-настоящему, хотя бы

благодаря Голубому, которого играл А. А. Голубев, и

Мгеброву, игравшему Звездочета. Но на первом представ­

лении Мгебров «выплеснулся» (выскочил) из образа.

Однако надо сказать, что на следующих спектаклях он

уже играл как должно. Незнакомка не приблизила зри­

телей к видениям Блока. Роль для нее была трудна.

Все же некоторым она нравилась. Но главным образом

взбесили публику китайчата своим неуместным жонгли­

рованием.

Нам, участникам «Балаганчика», после их выступле­

ния пришлось бороться с враждебными настроениями, и

тут нам в значительной мере помогла обаятельная музы­

ка Кузмина. На первом представлении пьеса в целом

успеха не имела. Блока все-таки вызывали. Он вышел че­

рез силу, с опущенными глазами, с сжатым ртом, а акте­

ры, с наклеенными носами, с преувеличенно намазанными

лицами, радостно аплодировали ему, и казалось, что вокруг

него кривляются какие-то чудища. Я убежала скорее за

кулисы, стараясь не встретиться с Блоком в этот вечер.

Александр Александрович ушел домой мрачный и не

приходил на спектакли два или три дня, но потом сердце

его не выдержало, и он пришел опять. Он сел на сту­

пеньки между рядами вместе с Юрием Бонди, и на этот

раз ему вдруг представление понравилось. После этого

Блок не пропустил уже ни одного спектакля. Он даже

жалел, что сделал перерыв после первого.

Теперь, когда я вспоминаю эту постановку, вижу ее

на расстоянии, для меня ясно, что в ней была своя прав­

да — и наклеенные носы посетителей кабачка, и китай­