Александр Блок в воспоминаниях современиков

«Не осуждайте меня слишком строго за это письмо...

Поверьте, все, что я пишу, сущая правда, а вынудил ме­

ня написать его страх стать хоть на минуту в неискрен­

ние отношения с Вами, чего я вообще не выношу и что

с Вами мне было бы особенно тяжело. Мне очень трудно

и грустно объяснять Вам все это, не осуждайте же и мой

неуклюжий слог.

Я не могу больше оставаться с Вами в тех же дру­

жеских отношениях. До сих пор я была в них совершен­

но искренна, даю Вам слово. Теперь, чтобы их поддер­

живать, я должна была бы начать притворяться. Мне

вдруг совершенно неожиданно и безо всякого повода ни

с Вашей, ни с моей стороны стало ясно — до чего мы

чужды друг другу, до чего Вы меня не понимаете. Ведь

Вы смотрите на меня, как на какую-то отвлеченную

идею; Вы навоображали обо мне всяких хороших вещей

и за этой фантастической фикцией, которая жила только

в Вашем воображении, Вы меня, живого человека с жи­

вой душой, и не заметили, проглядели...

6 А. Блок в восп. совр., т. 1 161

Вы, кажется, даже любили — свою фантазию, свой

философский идеал, а я все ждала, когда же Вы увидите

меня, когда поймете, чего мне нужно, чем я готова отве­

чать Вам от всей души... Но Вы продолжали фантазиро­

вать и философствовать... Ведь я даже намекала Вам:

«надо осуществлять»... Вы отвечали фразой, которая от­

лично характеризует Ваше отношение ко мне: «Мысль

изреченная есть ложь» 38. Да, все было только мысль,

фантазия, а не чувство хотя бы только дружбы. Я долго,

искренно ждала хоть немного чувства от Вас, но, нако­

нец, после нашего последнего разговора, возвратясь до­

мой, я почувствовала, что в моей душе что-то вдруг на­

век оборвалось, умерло; почувствовала, что Ваше отноше­

ние ко мне теперь только возмущает все мое существо.

Я живой человек и хочу им быть, хотя бы со всеми не­

достатками; когда же на меня смотрят, как на какую-то

отвлеченность, хотя бы и идеальнейшую, мне это невы­

носимо, оскорбительно, чуждо... Да, я вижу теперь, на­

сколько мы с Вами чужды друг другу, вижу, что я Вам

никогда не прощу то, что Вы со мной делали все это

в р е м я , — ведь Вы от жизни тянули меня на какие-то вы­

соты, где мне холодно, страшно и... скучно.

Простите мне, если я пишу слишком резко и чем-

нибудь обижу Вас; но ведь лучше все покончить разом,

не обманывать и не притворяться. Что Вы не будете

слишком жалеть о прекращении нашей «дружбы», что

ли, я уверена; у Вас всегда найдется утешение и в ссыл­

ке на судьбу, и в поэзии, и в науке... А у меня на душе

еще невольная грусть, как после разочарования, но, на­

деюсь, и я сумею все поскорей забыть, так забыть, чтобы

не осталось ни обиды, ни сожаления...»

Прекрасная Дама взбунтовалась! Ну, дорогой чита­

тель, если вы ее осуждаете, я скажу вам наверно: вам

не двадцать лет, вы все испытали в жизни и даже уже

потрепаны ею или никогда не чувствовали, как запевает

торжественный гимн природе ваша расцветающая моло­

дость. А какой я была в то время, я вам уже расска­

зала.

Но письмо передано не было, никакого объяснения

тоже не было, nach wie vor *, так что «знакомство» бла-

* Ни прежде, ни потом ( нем. ) .

162

гополучно продолжалось в его «официальной» части, и

Блок бывал у нас по-прежнему.

Впоследствии Блок мне отдал три наброска письма,

которые и он хотел мне передать после «разрыва» и так

же не решился это сделать, оттягивая объяснение, необ­

ходимость которого чувствовалась и им. Вот эти наброски.

29 января 1902

Спб.

То, что произошло сегодня, должно переменить и пе­

ременило многое из того, что недвижно дожидалось слу­

чая три с половиной года. Всякая теория перешла

непосредственно в практику, к несчастью, для меня —

трагическую. Я должен (мистически и по велению своего

Ангела) просить Вас выслушать мое письменное показа­

ние за то, что я посягнул или преждевременно, или пря­

мо вне времени на божество некоторого своего Сверхбы­

тия; а потому и понес заслуженную кару в простой

жизни, простейшим разрешением которой будет смерть

по одному Вашему слову или движению. Давно отошло

всякое негодующее неповиновение. Теперь передо мной

только впереди ныне чистая Вы и, простите за сумасшед­

шие т е р м и н ы , — по отношению к В а м , — бестрепетно не­

подвижное Солнце завтра; я каюсь в глубочайших тайни­

ках, доселе Вам только намеревавшихся о т к р ы т ь с я , —

каюсь и умоляю о прощении перед тем, что Вы (и никто

другой) несете в Себе. Это — сила моей жизни, что я

познал, как величайшую тайну и довременную гармонию

самого с е б я , — ничтожного, озаренного тайным Солнцем

Ваших просветлений. Могу просто и безболезненно выра­

зить это так: моя жизнь, т. е. способность жить, немы­

слима без Исходящего от Вас ко мне некоторого непознан­

ного, а только еще смутно ощущаемого мной Духа. Если

разделяемся мы в мысли или разлучаемся в жизни (а по­

следнее было, казалось, сегодня) — моя сила слабеет,

остается только страстное всеобъемлющее стремление и

тоска. Этой тоске нет исхода в этой жизни, потому что,

даже когда я около Вас, она ослабевает только; но

не прекращается; ибо нет между нами единения «долж­

ного», да и окончательного не могло бы быть (здесь —