Александр Блок в воспоминаниях современников

СЕРИЯ

Л И Т Е Р А Т У Р Н Ы Х

М Е М У А Р О В

П о д о б щ е й р е д а к ц и е й

В. Э. В А Ц У Р О

Н. К. Г Е Я

С. А. М А К А Ш И Н А

А. С. М Я С Н И К О В А

В. Н. О Р Л О В А

МОСКВА

«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1980

А Л Е К С А Н Д Р

Б Л О К

В ВОСПОМИНАНИЯХ

СОВРЕМЕННИКОВ

В ДВУХ ТОМАХ

ТОМ

ВТОРОЙ

МОСКВА

«ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА»

1980

8 P1

Б 70

Составление, подготовка текста

и комментарии

В Л. О Р Л О В А

Оформление художника

В. М А К С И Н А

Состав, комментарии. Изда­

Б

50-80

4702010200

тельство «Художественная

литература», 1980 г.

И С П Е П Е Л Я Ю Щ И Е

Г О Д Ы

(Продолжение)

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы —

Кровавый отсвет в лицах есть.

В. А. ЗОРГЕНФРЕЙ

АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ БЛОК

(По памяти за пятнадцать лет: 1906— 1921 гг.)

27 апреля этого года, во вторник, в редакции «Все­

мирной литературы», виделся я, как обычно, с А. А. Бло­

ком и недолго с ним разговаривал; после того отвлекся

другими разговорами и делами; но к концу дня, вернув­

шись домой, вспомнил опять Блока — хмурого в тот день,

молчаливого, явно больного, и впервые за пятнадцать лет

знакомства с А. А. подумал, что недостаточно его видеть

и слышать — необходимо записывать впечатления виден­

ного и слышанного. В тот же вечер я заполнил несколь­

ко страниц набросками воспоминаний о Блоке, наскоро

и начерно, и приготовил тетрадь для дальнейших записей.

Тетрадь эта осталась незаполненной. После 27 апреля

увидел я Блока на столе, в комнате на Офицерской.

Раздумывая над неудачей своего замысла, я оправ­

дываю себя и утешаюсь. Да, ценно для современников

и для потомства каждое слово Блока, каждое его движе­

ние. Из этих слов и движений воссоздастся в веках — не

живой облик гениального поэта, но хотя бы колеблемая

отражениями жизни тень. Может быть, посчастливится

сделать это, в сколько-нибудь полной мере, другим.

Объяснение моей неудачи в той неизменной взволнован­

ности, с которою я каждый раз, при разнообразных об­

стоятельствах, созерцал и слушал Блока. Сознанием его

высоты был я проникнут с первой минуты, как его уви­

д е л , — и задолго до этой минуты. Но то необъяснимо

волнующее и, при видимом спокойствии, страстное, что

всегда было во взоре и в голосе А. А., нередко скрывало

от меня формальный смысл его речей, всегда отрывочных

7

и напряженных; волшебная прелесть его существа зача­

ровывала взор и внимание. Разговор с ним был — как

разговор с тем, с тою, может быть, кого любишь:

чрезмерно напряженная восприимчивость улавливала

каждый звук, каждое движение, но порядок звуков и

движений, смысл их терялись; оставалось слитное впе­

чатление переживаемой радости. И как любящему бла­

гоговейно и нежно не придет в мысль, в итоге богатого

впечатлениями дня, воспроизвести, в форме точных запи­

сей, речи и поступки любимого человека, так не в си­

лах был сделать этого и я.

Может быть, и для Блока, при всем несходстве его,

по ритму души, с Гете, найдется свой Эккерман; цель

моих заметок — поведать, поскольку я в силах, о тех

высоких впечатлениях, которые, обрываясь и возобнов­

ляясь, заполнили пятнадцать лет моей жизни — период

личного знакомства с А. А. Воспоминания мои будут, по

необходимости, отрывочны и неполны. Ничего не утра­

чено; ничего не забыто; но все так глубоко и тяжко

запало в тайники сознания, что труд воспроизведения

радостно пережитого мучителен и кажется, мгновениями,

безнадежным.

В 1902 году вышел сборник стихотворений студентов

С.-Петербургского университета под редакцией приват-

доцента Б. Никольского 1. В сборник, выгодно выделяв­

шийся в ряду подобных изданий удачным подбором ма­

териала, вошли два стихотворения А. Блока — поэта,

никому в то время не известного *. В памяти моей эти

стихотворения тогда же уместились прочно и навсегда,

а неведомое имя «Блок» запомнилось и зазвучало волную­

ще. Стихи, подписанные этим именем и появлявшиеся в

1903 и 1904 годах в альманахах «Гриф», в «Новом пути»

и в «Журнале для всех», входили в мое сознание вопло­

щением томивших душу мою тайн; в созвездии поэтов

благодатной эпохи начала XX столетия вспыхнуло новое

светило — и зажглось своим особенным, небывалым и

несравненным блеском. К тому времени, когда вышли

«Стихи о Прекрасной Даме», у меня, наряду с страстным

желанием увидеть, узнать автора книги, возникло и укре­

пилось чувство, которое я не могу назвать иначе как

* «Чем больней душе мятежной» и «Видно, дни золотые при­

шли». ( Примеч. В. А. Зоргенфрея. )

8

сомнением в подлинности его существования среди нас.

Казалось, что человек, в его земном образе, не может

быть создателем таких слов.

Много прошло времени, прежде чем увидел я Блока.

Литературные мои знакомства были ограничены; потом,

когда круг их расширился, Блок долгое время оставался

за его пределами. Я не упускал случая узнать что-либо

об Александре Александровиче; расспрашивал о нем