Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Я уже говорила о том, что он написал стихотворение,

в котором зло искажен ее образ. Между прочим, все

стихотворения, посвященные Волоховой, Блок приносил

всегда первой ей, и когда в них бывало что-нибудь не

соответствующее действительности, например, хотя бы

такие строки:

Я ль не пела, не любила,

Поцелуев не дарила

От зари и до з а р и , —

он с опущенными глазами просил ее простить его, го­

воря, что поэт иногда позволяет себе отступить от прав­

ды и что sub specie aeternitatis (под знаком вечности)

это простительно.

Единственное стихотворение, а именно: «У шлейфа

черного...», написанное в тот же период 52, он скрыл от

нее. Очевидно, оно вылилось в момент мучительной до­

сады на холодность H. Н. Последующие стихи опять

458

говорят о рыцарском поклонении и преданности. «У шлей­

фа черного...» было напечатано позднее. Ссылаться на

это стихотворение и утверждать, что год, проведенный

у шлейфа черного, Блоку ничего не дал, как это сделал

кто-то из критиков, никак нельзя. Среди многих других

стихотворений того периода оно случайно.

Впоследствии Наталья Николаевна встречалась с

Блоком раза два и всегда замечала волнение и смущение

которых он не мог скрыть. В последний раз она увиде­

лась с ним в Художественном театре в 1921 году, неза­

долго до смерти поэта 53. Волохова заметила в нем ка­

кой-то порыв навстречу ей. Они условились встретиться

в следующий антракт, но когда окончилось действие и

H. Н. стала искать глазами Блока, его не оказалось в

зрительном зале. Дама, с которой он был в театре 54,

сказала, что он заметно нервничал во время этого дей­

ствия и ушел.

Кончился зимний сезон, мы уехали в последний раз

вместе с тем, чтобы после поездки разлететься в разные

стороны. Кончилась пленительная, фантастическая игра

юности. Блок всегда вспоминал ее с нежностью и

грустью. «Прошла наша юность, Валентина П е т р о в н а » , —

повторял он впоследствии все те же слова.

С сезоном 1908 года как будто бы действительно кон­

чилась юность Блока, хотя на самом деле он был еще

очень молод:

Уж не мечтать о нежности, о славе,

Все миновалось, молодость прошла 55.

Вышли из круга игры, столкнулись с обыденным,

скукой, страшным.

Утешающая творческая игра возникает не часто меж­

ду людьми. Такое счастье выпадает на долю немногих.

Поэзия Блока и его веселый двойник, а также сочетание

индивидуальностей создали эту игру. Высокая влюблен­

ность... новые рыцари и дамы — ни клятв, ни страданий,

ни женских слез, ни обязанностей — фантастическая

чудесная пляска среди метелей. «Сны мятели светло-

змейной, Песни вьюги легковейной, Очи девы чародей­

ной...»

Мы встретились с Блоком через год. Это не была уже

встреча веселых, нереальных масок: мы были людьми

в серьезном жизненном плане. Хотя юмористический тон

и появлялся порой, но баутта была снята навсегда.

ОПЯТЬ У БЛОКА

Так дуновенья бурь земных

И нас нечаянно касались.

Пушкин

Постом 1908 года я подписала контракт на зимний

сезон в театре Корша и попала в чужой мне мир.

Из близких вместе со мной служила только одна Н. И. Ко-

маровская, моя подруга по школе Художественного теат­

ра. Мне очень недоставало петербургских друзей.

В Москве я продолжала жить впечатлениями преды­

дущего сезона настолько, что не выдержала и в середи­

не зимы поехала в Петербург на два дня. Приехав туда,

сейчас же отправилась к Блокам. Александр Александ­

рович, снимая с меня шубу, заявил с полуулыбкой:

«Ну, Валентина Петровна, я стал с е р ь е з н ы м » , — на что

я ответила: «Сейчас увидим». Оказалось, что серьезное

настроение его быстро покинуло — через минуту мы шу­

тили по-прежнему. Любовь Дмитриевна очень обрадова­

лась мне, но показалась грустной. Блок рассказывал о том,

как он проводил эту зиму: читал доклады, много гово­

рил с литераторами и поэтами — все о серьезном. Этот

вечер прошел как будто бы так же, как прежние вече­

ра, но, уезжая, я почувствовала ясно, что время снеж­

ных масок прошло безвозвратно.

В 1909 году я приехала опять в Петербург осенью и

пробыла больше месяца. Почти все вечера проводила у

Блоков. Они вернулись из Италии. Александр Александ­

рович написал цикл «Итальянских стихов»; читал их нам

с Любовью Дмитриевной наизусть и особенно хорошо

«Равенну». Блок сидел обычно на диване один, мы —

в больших креслах напротив.

Когда мы рассматривали фотографии и открытки,

привезенные Блоком из Италии, он, между прочим, ука­

зал на одну из фресок, изображающую Благовещение,

и сказал: «Как раз это Благовещение в моих стихах» 56.

Действительно, ангел на той картине был демоничный

«темноликий ангел с дерзкой ветвью», в темно-красных

развевающихся одеждах. После чтения «Итальянских

стихов» являлось особое настроение, как будто мы пере­

носились в иной мир. То были образы и картины «его»

Италии. В такие вечера я чувствовала себя отделенной

от внешнего мира как бы завесой и заключенной в про­

странстве, где царят только чары поэта. Такие моменты

460

искупали все дневные неприятности — мелочи жизни от­

ступали далеко. Большею частью подобное настроение

приходило, когда мы бывали втроем. Иногда, кроме

меня, заходил еще кто-нибудь, часто Анна Ивановна