Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Если Вам приятно созерцание Вашего нижайшего слуги, любезный и добрый мой Друг, то Вам необходимо будет сделать усилие и прийти к нему самой, так как распухшая щека, делающая мое лицо неузнаваемым, не позволяет мне покинуть пределы этой комнаты. Я буду рад, если Вы сможете прийти ко мне до полудня, то есть приблизительно через полчаса. Весь Ваш сердцем и душой

____

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[864]

[Б. д.]

Несмотря на все желание быть верным данному мной обещанию, любезный Друг, я должен отречься от своих слов, поскольку с тех пор, как я договорился с Вами, целый ряд персон добавился к числу тех, кого я должен принять завтра.

Вот их список[865]:

Князь Галицин, Генерал-Губернатор Москвы,

Граф Воронцов, оба по рабочей надобности (оба имеют ко мне комиссии).

Прусский Майор Тун.

Господин Ворд, Министр.

Дисборо, Англичанин.

Граф Сен-Прист.

Адмирал Моллер по рабочей надобности.

Граф Аракчеев по рабочей надобности.

Сенатор Соймонов по рабочей надобности.

И сверх прочего у меня еще <нрзб.>, о котором я Вам говорил, так что не только об обеде не может идти и речи, но и наскоро перехватить кусок мне едва ли удастся. Таким образом, любезный Друг, примите мои сожаления по поводу полнейшей невозможности выполнить свое обещание. Надеюсь, что Вы достаточно разумны, чтобы самой понять причину. – Будьте так любезны объяснить все это Принцу, передав и ему мои сожаления. Весь Ваш сердцем и душой навеки.

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[866]

Варшава

12 мая 1825 г.

Я не смог Вам ответить с последним курьером, любезный Друг, будучи выше головы завален делами. Хочу выразить Вам прежде всего то удовольствие, которое мне доставило Ваше письмо, в коем Вы сообщаете, что оправились после болезни и где уверяете меня, что я смогу Вас застать еще в Петербурге. И хотя, расставаясь с Вами, я очень на это надеялся, но Ваши уверения еще более внушают мне чувство истинного удовлетворения, и я Вас за это благодарю.

Я возвращаю Вам вложение, все Ваши замечания, его касающиеся, верны. Что касается идеи использовать мою жену как посредницу в отношениях с семьей, то на это я Вам скажу, что это единственный посредник, которого я могу иметь, и я могу Вам ручаться за добрую волю, с которой она будет способствовать исполнению Ваших замыслов.

Вы знаете уже о смерти Герцогини Нассауской[867]. Вот еще одна партия, которая представляется[868], будучи безусловно выгодной как по личным качествам Герцога, так и по положению, которое она дает. Лучший совет, который я Вам в этой связи могу дать – это молить Бога помочь Своим советом.

Здешними делами я очень доволен, как и царящим здесь духом.

Прощайте, любезный Друг, добрые пожелания Принцу и очаровательным Племянницам. Весь Ваш сердцем и душой навеки.

____

АЛЕКСАНДР – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[869]

[1825]

Разумеется, любезный Друг, Ваши Господа могут присутствовать на маневрах сколько душе угодно и будут желанными гостями. Полагаю даже, что Господин фон Вицтум[870] уже присутствовал при некоторых учениях. Весь Ваш сердцем и душой. Целую ручки дорогим Племянницам.

____

ЕЛИЗАВЕТА АЛЕКСЕЕВНА – МАРИИ ПАВЛОВНЕ[871]

Царске Село,

18/30 aвгуста 1825 года.

Мне трудно выразить всю свою признательность, любезная Сестрица, за Ваше письмо, переданное мне кн[язем] Долгоруким[872], и за то, что Вы вспомнили обо мне в то время, когда были целиком и полностью заняты теми, кто дорог Вашему сердцу и с кем Вы только что расстались… В подобное время два или три дополнительные послания причиняют боль, которую можно было бы назвать воображаемой, но которая от того заставляет страдать не меньше, и я полностью разделила чувства, которые Вы, должно быть, испытывали, удаляясь все более от границы. В настоящее время Вы, по всей видимости, уже приближаетесь к Веймару, где радость от свидания с Вашим Сыном должна вознаградить Вас за горечь, которую Вы испытали. Я надеюсь, что вскоре получу известие о том, что Вы прибыли в добром здравии. Императрица мне вчера сказала, что получила от Вас известия из Кенигсберга и что Вы уже осведомлены о том, что решено в отношении меня[873]; интерес, который Вы так любезно проявили к моему здоровью еще в последнем своем письме, заставляет меня об этом упомянуть, было бы слишком большой самоуверенностью входить во все подробности и умозаключения «за» и «против», которые это решение может принести; я вижу в нем для себя большое преимущество, к которому добавляется еще и то, что у меня появилась надежда оставаться вместе с Императором дольше, чем это было бы возможно в ином случае.

Позвольте мне, любезная моя Сестрица, передать с Вами письмо для Ваших Дочерей, чье внимание было для меня весьма дорого, и просить Вас о сохранении ко мне Вашего внимания и некоторого благорасположения. Будьте всегда уверены в том, что я очень хорошо знаю цену Вашей дружбы.

Элизабет.