Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

Любезный Константин! ЧУЛКИ КРУГЛЫЕ[915] передал мне Ваше письмо, которое заставило меня не один раз подскочить от радости. Во-первых, Ваш юмор восхитителен, и Ваши каламбуры смешны, в особенности каламбур про Кузена из Кальвадоса, который меня заставил отчаянно смеяться; очень обязана Вам, мой лучший Друг, тем удовольствием, которое Вы доставляете мне тем, что пишете мне письма, и в особенности тем, что любите меня. Одно меня огорчило, что несмотря на все те шаловливые вещи, которые Вы мне говорите, и все то хорошее настроение, которое Ваши письма у меня вызывают, у меня не получается отвечать Вам тем же, поскольку сегодня я пребываю в состоянии полнейшей Stoperie и законченной глупости. Вы должны знать это выражение, в ином случае спросите у Катрин, она Вам объяснит его значение. Я страшно рада, любезный мой Друг, тому, что Пр[инц] фон Изенбург[916], кажется, доволен своим пребыванием в Веймаре: было вполне естественно, что я сделала все возможное, чтобы тот, кто собирается вступить на русскую службу, чувствовал себя хорошо у меня; не благодарите меня, Константин, это было совсем не трудно, и я лишь следовала велениям своего сердца. Но я Вас очень попрошу поклониться от меня Пр[инцу] фон Изенбург и передать ему, что я буду страшно рада, если в Петербурге все сложится для него так, как он того желал. Пока что у Вас <2 нрзб.>, мой весьма шумливый Братец. Почему Коген в этом году не Вашей партии? Это те новшества, которые я не люблю, потому что они выбивают меня из колеи. Вы теперь, как и прошлым летом, проживаете в Бипе в Павловске[917]; говорят, что с моего отъезда дворцовые лошади не слишком поправились, потому что в своей Stoperie[918] не смогли доставить Вас на вершину горы. Что касается здешнего положения дел, то как ни смешно, но лошади передвигаются здесь хорошо, что до меня, то я часто их побаиваюсь и предпочитаю ходить пешком, а не ездить в карете по узким дорогам, которые просто словно идущие в гору бенедиктинцы, крутые, извилистые: дорог подобного свойства около двух тысяч в здешних горах, вид с них, однако, восхитителен. Не буду отвечать на глупости, которые Вы говорите в Ваших письмах обо мне. Все очень хорошо, и здоровье у меня отменное, Константин, но Вы всегда один и тот же. Мой Муж, обрадовавшись, что по той же самой причине Вы вспомнили и о нем, поручает мне передать Вам от него сто тысяч поклонов. Что нового в Стрельне? Моего Aктера на этих днях покусала собака, которую считали бешеной, но по счастью она таковой не является. У меня здесь перед окнами стоят три маленьких лошадки, которых мне подарили, чтобы они меня развлекали, они гарцуют и производят много шума, и так весь день. Прошу Вас, любезный Друг, принять от меня милостиво две этих трубки, которые я посылаю вместе с письмом, они изготовлены здесь, и если Вы найдете их достойными того, чтобы они послужили Вам, вспоминайте немного о той, которая Вам их прислала и которая есть Ваша нижайшая слуга. Прощайте, Братец и очень любимый Друг, желаю Вам всякого благополучия. А ОСОБЛИВО ПРОШУ ДРУГА МОЕГО СЕРДЕЧНОГО МЕНЯ НЕ ЗАБЫВАТЬ. ПРОЩАЙТЕ, ФИГУРА, Я ВАС УЖАСНО ЛЮБЛЮ.

Ваша Мари.

* * *

Вильгельмсталь, близ Эйзенаха.

14/26 июля 1805 года.