Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

[…] На вчерашнем обеде, любезная Маменька, случилась одна весьма примечательная вещь, которая вне всякого сомнения получила бы Ваше одобрение: – среди приглашенных были Имп[ератор] и Имп[ератрица] Австрийские, Эрцгерцоги и Эрцгерцогини, Короли и защищавшие правое дело Принцы[991], Военные, принимавшие участие в кампаниях, Дамы, наша Имп[ератрица]; королева Баварии, Принцесса де ла Тур[992], Сестрица и я, – все были без сопровождения свиты, будь то мужского или женского пола; – дом Графа Разумовского[993] великолепен и очень просторен, но поскольку в мире вообще очень редко можно найти гостиные, где могло бы вместиться 300 человек, то предпочли манеж, находящийся рядом c Большим Дворцом, во внутреннем убранстве которого доминирует военная тематика. Здесь был сооружен штафетный шатер, а стол убран трофеями, напоминающими о сражениях последних походов. – Имп[ератор] поднял тост за здоровье Имп[ератора] Австрийского и Короля Прусского; второй тост он поднял за Принца Шварценберга[994], третий – за армии союзников; – английский посланник Лорд Каткарт

[995] в свою очередь выпил от имени своего Короля за здравие Суверенов представленных здесь Союзных государств, пожелав им согласия и счастливой звезды, которая позволила бы завершить дело по установлению мира, заключение которого означило бы счастливое завершение войны: – Мысли эти были очень кстати и изящно сформулированы. – Все вместе это было великолепно, любезная Маменька, и кажется, все остались довольны. – Вечером будет бал у графа Штакельберга[996], чему я немало радуюсь, потому что случилось так, что танцевать здесь доставляет мне большое удовольствие, которое я не сумела бы скрыть и от самой себя. […]

[Вена, 22 октября 1814 года.]

[…] что касается дел, то пока еще ничего ясно не вырисовывается, говорят лишь об оккупации Саксонии пруссаками, но я ничего положительно об этом не знаю. – Празднества идут своим чередом, говорят, что вскоре будет устроен карусель[997]

, а затем бал-маскарад у князя Меттерниха, на котором я собираюсь появиться, если будет решено, что мы должны будем предстать в костюмах, в Русском наряде, что меня заранее приводит в восхищение. – Чувствую я себя очень хорошо при том бурном образе жизни, который мы здесь ведем […] послезавтра Братец отбывает в Баден. […]

[Вена, 29 октября 1814 года.]

[…] Братец вчера вернулся около 7 часов вечера в добром здравии и весьма довольный своей поездкой, очень лестно отзываясь об Иосифе: – оба были на могиле Александрин[998], и наш бедный Иосиф, говоря со мной, проливал вчера вечером горькие слезы, он меня чрезвычайно тем растрогал; – и вправду, какая была бы разница, если бы Сестрица была жива и имела счастие сама принимать Имп[ератора] у себя! – Иосиф заслуживает всяческого уважения своей привязанностью ко всем нам, поскольку мы родственники Александрин, и нынешнее Его поведение очень доброе и деликатное. […]

[Вена, 3 ноября 1814 года.]

[…] все дни весьма насыщенны; – я стараюсь использовать те немногие моменты свободного времени, что мне остаются, и читаю ныне два труда, один немецкий űber den Bauernkrieg[999], и другой французский о конституциях. Чувствую я себя довольно хорошо, – что касается того, что сейчас здесь происходит, я мало о том знаю, всё пока покрыто завесой тайны; завтра состоится открытие Конгресса, дай Бог, чтобы Братец всерьез обеспокоился будущим Германии и не отдавал решение вопроса в руки тех, кто озабочен лишь своими собственными интересами. […]

[Вена, 3 ноября 1814 года.]

[…] Вчера Судьбе было угодно, что тремя Державами, которые будут решать вопрос о полномочиях персон, заявленных на Конгрессе, будут Россия, Англия и Пруссия: – я знаю лишь, что из русских Министров в этом деле будут участвовать Нессельроде[1000], Разумовский и Штакельберг: вот так обстоят дела на нашем судне, которое наконец спущено в воду! – и да поможет Бог взять ему правильный курс! […]

[Вена, 18 ноября 1814 года.]