Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов

[…] Братец вчера не был на балу у Кн[язя] Меттерниха, потому что у него новые причины быть им недовольным, что вызвало сильное волнение, и Вы уже поняли, дражайшая Маменька, что ни Имп[ератрица], ни мы там тоже не были; – это и есть новость дня, к которой мне нечего больше добавить, разве что сообщить Вам, что сегодня мы отправились на прогулку с Австрийской Имп[ератрицей] в коляске в Пратер, а затем обедали втроем с Братцем и Сестрицей. […]

Мария Федоровна – Марии Павловне

[Вена, 1 января 1815 года.]

[…] скажу без обиняков, что меня расстроило твое замечание о том, что я будто бы не объяснилась искренне по поводу приобретения Фульды для тебя и твоего мужа. Я полагала, что это сделала: таково мое мнение. Все, что в твоей жизни происходит хорошего, в тысячу раз мне дороже, чем если бы это происходило со мной. Я желала бы видеть тебя, если бы это было возможно, на троне самой великой державы, поскольку, видит Бог, ты этого достойна. Поскольку Фульда была епископатом и поскольку Епископ Фульды почил в бозе[1012], а Оранский дом уже сполна получил контрибуцию, эта передача в дар не кажется мне несправедливой, так как при этом не будут затронуты интересы ничьей семьи, которая должна была бы покинуть свой дом, а вы с Принцем сделаете этот край таким же счастливым, каким он был некогда, и возможно, даже еще счастливее: таким образом, в данном решении, принятом Императором, я вижу проявление его доброты и дружбы и желания возместить Веймарскому герцогству все те потери, которые оно понесло: но если бы во главе этих земель стояла правящая фамилия, где право наследования передается по наследству, то тогда, Дитя мое, я бы посоветовала тебе отказаться от этого дара. Нельзя радоваться приобретению, способному вызвать кровавые слезы у его бывшего владельца […]

Мария Павловна – Марии Федоровне

[Вена, 21 января 1815 года.]

[…] Сегодня утром Братец, Имп[ератрица] Елизавета и я все вместе были в Церкви Св. Стефана[1013], где совершалась торжественная месса об упокоении Людовика XIV: она была заказана посланниками Франции; надгробная проповедь, которая произносилась на французском языке, была столь невнятна, что мы не поняли из нее ни единого слова; – Имп[ератор] Австрийский, его братья, короли Дании, Пруссии, Баварии вместе с Королевой Баварской, Принцы крови собрались, наконец, все на кафедре. Сестрица мудро лишила себя удовольствия участвовать в траурной церемонии, на которой было очень холодно; длилась она 2 часа, из которых мы лишь четверть часа стояли на коленях, а все остальное время сидели. – Я имела счастье находиться подле моего Александра, и признаюсь, что молилась за Него одного со всем тем рвением, на которое только способна моя душа, и испытывала истинное наслаждение от того, что находилась рядом с Ним. […]

[Вена, 24 января 1815 года].

[…] постараюсь ответить по мере сил на Ваше доверие и заданные мне вопросы. – Во-первых, новая должность Гр[афа] Разумовского вовсе не есть проявление немилости в отношении к Нессельроде; оба они, а также Граф Штакельберг, имеют каждый свою сферу деятельности; сфера деятельности Гр[афа] Разумовского в настоящий момент наиболее заметна, поскольку затрагивает важные интересы, на которые обращено ныне всеобщее внимание; к тому же, и это во-вторых, история с похищенными бумагами, которая дошла до Вашего слуха, любезная Маменька, есть не что иное, как конфиденциальная переписка, которую, как говорят, Пруссия собиралась предъявить нашему Кабинету […] Что касается Барона Штейна[1014], то к нему по-прежнему обращаются за консультациями по делам, касающимся Германии, которыми он занимается в настоящее время […]

[Вена, 26 января 1815 года.]

[…] мнение, которое Вы сообщили мне по поводу Фульды, любезная Маменька, будет для меня руководством к действию, и я буду относиться к делу так же, как относитесь к нему Вы; разумеется, никогда подобная мысль не пришла бы мне в голову, если бы кто-то мог законно претендовать на эти земли; я не люблю вмешиваться во что бы то ни было, дабы занять чужое место, мне достаточно своего. Ничего не могу Вам добавить, любезная Матушка, кроме того, что уже имела удовольствие Вам сообщать о признании, сделанном Сестрицей Имп[ератрице] Елизавете о ее будущем бракосочетании[1015] […]

[Вена, 8 февраля 1815 года.]

[…] я имела сладостное удовольствие обедать с Братцем втроем у Сестрицы, эти моменты относятся к наиболее радостным для меня, я ненавижу дни, когда вовсе не вижу Братца, и к сожалению, эти дни становятся чаще, чем мне бы того хотелось; – Саксонское дело подходит к завершению, любезная Маменька, и нам льстят надеждой, что решения по Веймарскому дому будут приняты тогда же; – речь идет для нас об Эрфурте и о части земель Фульды. […]

[Вена, 9 февраля 1815 года.]