Александр II. Весна России

Николая I пугали всевозможные концепции будущего устройства России, обсуждавшиеся во всех этих кружках, но еще больше его страшила внешнеполитическая доктрина славянофилов. Для последних славянское дело стояло во главе угла. По их мнению, славяне сохраняли первоначальную этническую чистоту. Русские поборники идеи славянской особости становились, таким образом, защитниками понятия «славянство», т. е. солидарности всех славян. Бакунин требовал от императора возглавить движение за освобождение славян, о чем тот и слышать не хотел, ибо, по его мнению, славян отличала природная склонность к бунту. Возглавив славян, «я бы стал в голову революции», — комментировал монарх. Он был тем более враждебно настроен к таким идеям, что видел, как в 1830 г. восстала Польша, как на Украине Братство Кирилла и Мефодия, основанное Костомаровым и Шевченко, пыталось обосновать свободу и независимость украинского народа его прошлым и его спецификой, как это делали славянофилы в отношении русского народа. Какая питательная среда для ниспровергателей устоев! — Констатировал Николай I, предпочтя противопоставить славянским достоинствам национальную доктрину, разработанную по его указанию министром Уваровым.

Герцен и разочарование в Западе

С конца 30-х годов XIX в. романтизм и немецкая идеалистическая философия теряют в России свои позиции, в то время как социализм медленно прокладывает себе дорогу благодаря интеллигенции, ряды которой все ширятся, а выступления становятся все более радикальными. А. Герцен самый примечательный ее представитель.

В глубине души Герцен был западником. Он восхищался Западом, мечтал о нем и в первый раз переехал туда в 1847 г. Родившийся в 1812 г., он, как и большинство славянофилов, был выходцем из знатной московской семьи, но незаконорожденным; отец признал его и воспитал. К моменту эмиграции Герцен уже был в России авторитетным журналистом. Со своими друзьями, в том числе с Николаем Огаревым, он в предшествующие годы участвовал в создании кружка, вдохновлявшегося идеями Сен-Симона. В 1834 г. члены кружка были арестованы, а Герцен сначала подвергся заключению, а затем был сослан на северо-восток России, в Вятку. В ссылке он писал, размышлял о будущем России, особое внимание уделяя роли в ее судьбе Петра Великого. Он изучал немецкий идеализм, XVIII в., энциклопедистов и, наконец, принял идеи французского социализма Фурье и Леру, одновременно выражая восхищение Жорж Санд.

Герцен мечтал о революции. Он был в Париже, когда в 1848 г. она, наконец, разразилась. До тех пор он думал только о личности, раздавленной строем, при котором она живет, и это привело его к французским социалистам. Но то что он увидел на Западе, поставило в тупик: революция и ее разгром. Он пришел к выводу, что присущие Западу негативные черты — торгашество, мещанство — характеризуют западных социалистов в целом. Буржуазность и меркантильность всегда презирались в России. Мысли Герцена вновь стала занимать Россия, а взгляды его частично совпадать со славянофильскими. У него на родине, несмотря на деспотичную природу системы, отсутствовал буржуазный дух, и крестьянский мир, возможно, держал в своих руках ключи к развитию страны. Герцен, уже поднимавший эту проблему в 30-е годы в ходе дискуссий со славянофилами, восхищавшийся, хотя и не разделяя их взгляды, такими личностями, как Аксаков, Хомяков, Самарин, сблизился с ними.