Александр III. Истоки русскости

И иностранец, очевидно, нимало не ошибался в своих рассуждениях. В реальной русской жизни старательные, терпеливые в труде люди всегда пользовались большим уважением. Это поддерживало и укрепляло нормы общественного бытия и создавало сам образ правильного жизненного поведения. (И разве всё это не напоминает нам всё те же знаменитые слова Александра III о мужестве как о терпении в минуты опасности? И нам кажется, что родственность этих понятий и суждений является несомненной, ведь великая терпеливость русского народа являла примеры высокого жизненного мужества).

Наш современник историк В. П. Булдаков однажды заметил, что правителями не рождаются, а становятся. Должно быть, это замечание совершенно бесспорно, но нужно помнить и о том, что замечательно ценно и врождённое чувство высокого правительного достоинства. А иначе любое, даже и самое старательное подражание, и, тем более, имитация, рано ли, поздно ли вскроются самым нежелательным образом.

И правитель-имитатор в чём-то (или даже и во многом) окажется несостоятельным. В этой связи не лишним будет вспомнить безжалостный отзыв Ф. И. Тютчева о само́м императоре Николае I: «Ты был не царь, а лицедей!»

Но, очевидно, едва ли не каждому Правителю приходилось в той или иной мере «лицедействовать», ища наиболее убедительный образ подачи себя как обществу и всему населению своей страны, так и зарубежному миру. (Вспомним блистательного «византийца» Александра I, о котором Наполеон I после их тильзитской встречи озадаченно сказал: «Мне кажется, он меня в чём-то уже обманул».)

Мы полагаем, что во второй половине XIX века все монархи так или иначе, но искали идеал модели правления. То есть идеал единения с обществом, а, может быть, и со всем населением.

И в этом Царь-Хозяин, по нашему мнению, как раз был занят такими исканиями в наименьшей степени, нежели все другие правители. Судя по воспоминаниям современников, он, ещё будучи наследником престола, уже обладал сильными проявлениями достойной русской царственности. И такое же мнение высказывают и наши современники, внимательно обращающиеся к русской истории. Может быть, наиболее уверенно заявил об этом Е. Е. Юдин? Вот его отзыв: «Особенно царственной внешностью обладал Александр III. Этому облику соответствовала и репутация всемогущего государя».

Мы решимся сказать и ещё больше, а именно: Александр III своей всегда подчёркиваемой русскостью (от облика до строя мыслей) создал доселе отсутствовавший в нашей стране Миф царской власти. Но мы отнюдь не открыватели этого, таковое мнение впервые высказано отнюдь не нами, а известными американскими учёными. В частности, именно эту мысль всегда предельно чётко высказывал Р. С. Уортман, особо акцентируя свои выводы на том, что национальный Миф власти заложен и построен именно при Царе-Хозяине, и в годы его правления национально-историческим идеалом стала Московская Русь.

Со своей стороны, мы хотели бы добавить, что лично Александра III особенно интересовал как раз этот период русской истории, и он мысленно внимательно обращался ко всем его героям (даже к царю Дмитрию I, то есть Лжедмитрию!), и именно при Царе-Славянофиле впервые стали ясно и справедливо говорить о первом русском царе-реформаторе Фёдоре Алексеевиче Романове.

Мы думаем, что Александр III, всматриваясь в русское прошлое, сперва интуитивно, а потом и осмысленно, различал опасную разность между мощью государства (Российской Империи) и слабостью якобы «господствующего» народа (русских).

Мы уже говорили о том, что русские, как бы являясь главной скрепой империи, на самом деле едва ли были ею признаваемы. Русский правящий класс в этническом отношении оказывался удивительным «дворянским интернационалом». Это начиналось издавна, но в XVIII веке положение уже не могло признаваться нормальным: тогда, по Бархатной книге, лишь треть высшего чиновничества являлась русской. 25 процентов – это выходцы с Запада. 24 – из Литвы и Польши, 17 процентов – татары.

В XIX веке из 2867 чиновников высшего ранга – 1079 (это 40 процентов) были не русскими людьми. Из них 498 – это немцы (355 из российских прибалтийских губерний).

Английский исследователь Джефри Хоскингс в своих работах о российском обществе приходил к выводу о том, что Российская Империя была в основе своей неуспешным созданием, ибо её правители, как правило, оказывались «хорошими строителями государства», но они совсем не преуспели «в строительстве нации», то есть государствообразующего народа.

Внимательный англичанин в своих размышлениях пошёл и ещё дальше. Он писал: «Русские идентифицировали себя с империей в гораздо большей степени, чем другие народы Европы. Она была для них скорей домом, чем источником доходов, скорей крепостью, а не товарным складом. Империя – это не аспект русской истории, а сама русская история».