Александр III. Истоки русскости

И, может быть, нам стоит хоть на малое время обратиться к мнению потомков о семейных днях императора? Их много, этих уже давних отзывов, и каждый из них отличается большой теплотой и благодарной сердечностью. Обратимся к воспоминаниям Тихона Николаевича, внука Александра III и Марии Фёдоровны: «Моя миниатюрная Бабушка, казавшаяся ещё меньше рядом с исполинской фигурой моего Деда, за 15 лет могла вполне освоиться со своей новой родиной, новыми порядками и обычаями. Живой и жизнерадостный нрав моей Бабушки приобрёл ей друзей и обожателей в различных слоях российского общества на всю жизнь. Она любила красоту, роскошь, наряды и танцы, и после бедной Дании наслаждалась пышностью русской придворной жизни, которой она и впоследствии придавала блеск и веселье при дворе своего мужа, ставшего Императором Александром III.

Они прекрасно дополняли друг друга. Он был всецело и принципиально человеком долга, человеком прямолинейным, любившим порядок, простоту, скромность. Никогда не был тяжёлым “истуканом”, каким его любят изображать современные горе-“историки”. Обстановка в семье была спокойной и дружелюбной. Следует отметить, что он был очень весел и хорош с детьми, но в семейных делах и вопросе воспитания детей решающее слово оставалось за матерью, она требовала от них послушания и выполнения своих обязанностей. У него было прекрасно развито тонкое чувство юмора. Как пример приведу следующий случай. Мой Дед не очень любил балы, а Бабушка могла танцевать всю ночь! И, конечно, пока Императрица танцует, бал не может кончиться. Тогда Государь, как бы невзначай, прибегал к такой “тактике”-шутке: он подходил как бы невзначай к оркестру и потихоньку отсылал прочь поодиночке музыкантов, пока не оставался последний, который дул на трубе во все щёки “ум-па-па, ум-па-па”. Танцы волей-неволей прекращались.

Весёлая императрица со смехом упрекала супруга в его невинной хитрости, а глаза её сияли любовью и лаской. Её глаза… О них все говорили, как о подлинном женском сокровище, глаза царицы излучали особый свет, «и даже в огромных толпах, приветствовавших её на официальных церемониях, не было человека, которому не казалось бы, что именно на него смотрит эта женщина».

Её обаяние и женскую прелесть признавали все, а в их числе даже и те, кто недолюбливал или же и вовсе не любил самого Александра.

А, кстати, его недолюбливала большая часть императорской фамилии, эти сильно европеизированные люди совсем не принимали его подчёркнутой русскости. И среди них нередко бытовало грубое прозвище императора – «русопят», однажды высказанное весьма светским человеком Иваном Петровичем Новосильцевым. А всех язвительней о царе отзывался его ближний родственник великий князь Константин!

Но нужно отметить, что и император со своей стороны не питал к этому многолюдству царской родни никакой тёплой родственности, держась от них в стороне, а семьёй признавал лишь самый близкий круг, включавший детей и братьев. А всё остальное – лишь «фамилия». Хуже того, Царь-Хозяин не скрывал этого, считал весь фамильный «рай» подлинными трутнями и откровенно порицал их шатания по заграницам. Переезд царской семьи в Гатчину избавил его от обременительных встреч и пустых бесед с членами «фамилии» и дал возможность много работать и быть с семьёй. Так они и жили целых два года…

А с придворными царь в целом был приветлив, но относился к ним достаточно избирательно. Так, если придворные вечера ему не нравились, то вечера в доме князей Вяземских он очень любил, а особенно ценил разум и блестящую русскую речь старой княгини Веры Фёдоровны, с которой беседовал охотно и подолгу. Здесь он вполне чувствовал себя русским человеком среди подлинно русских же людей.

Стоит заметить, что его глубокую преданность русским началам хорошо понимала и ценила его супруга Мария Фёдоровна, и от близкого общения с любимым мужем и его друзьями она и сама в своём облике приобрела нечто как бы старорусское. Стоит посмотреть на её портрет кисти К. Е. Маковского, чтобы убедиться в явности этого удивительно пришедшего качества.

Очень любил Царь-Хозяин и семейную жизнь в Крыму. Обычно туда приезжали не позднее октября и жили подолгу. Это время для императора становилось добрым временем серьёзных государственных раздумий, в том числе и по дальнейшей разумной корректировке отцовских реформ.

Собственно, все Романовы любили Крым, но Александр Александрович и в этом весьма отличался ото всех других. Он и здесь оставался Царём-Хозяином. Его любимым местом в Крыму была Ливадия. Ещё будучи Цесаревичем, он бывал здесь. Но никогда не желал поселиться в Большом дворце. В Ливадии он построил себе совсем небольшой домик, так называемый Мал, и это его вполне устраивало.