Александр III. Истоки русскости

Сумел ли Александр III создать свою эффективную систему государственного управления империей? В основном он сохранил прежнее её построение, но весьма повысил требовательность ко всем эшелонам государственного аппарата. А вот действительность работы управления значительно повысилась. Единственное звено, которое ему улучшить не удавалось – это самое ближайшее, которому надлежало быть между ним самим и Министерствами.

Уже сама природа и сами принципы самодержавия были таковы, что издавна к Правителю всё время шла подлинная лавина самых разных документов, требовавших именно его собственного рассмотрения и утверждения.

Впервые Александр Александрович с этим столкнулся в 1868 году, когда Александр II уехал в Европу лечиться и оставил управление страной Наследнику, которому тогда исполнилось 23 года. Вот тут будущий царь и узнал, какое море бумаг, в том числе и совершенно несерьёзных (а то и совсем нелепых!) поступает на рассмотрение императору.

Он изумлённо писал тогда брату Михаилу: «…право, иногда смешно становится, какую мелочь приносят Государю, и всё это требует его разрешения. Невольно спрашиваешь себя, как можно было дойти до этого и отчего это произошло?»

Но и унаследовав российский трон, он не смог изменить эту неразумную практику. Как до него российские императоры не имели даже личных секретарей, так и при нём всё замыкалось на самом верхнем уровне власти. Ежедневно на его стол ложились громадные кипы бумаг (как важных, так и малозначительных), и императору нужно было каждый день просмотреть груды всяких отчетов, посланий, челобитных и жалоб. Любопытно, что у Александра III не было даже и признаков своего секретариата, который мог бы взять на себя хотя бы техническую работу. Нередко получалось, что император сам запечатывал конверты и через камердинера отдавал их фельдъегерям. Кстати, и министры работали примерно так же! Из сегодняшнего дня это выглядит явной нелепостью и, во всяком случае, никак не воспринимается нормальным ведением работы. И в поисках ответа на причины такой ненормальности невольно приходишь к мысли, что и царь, и министры… боялись кому-то уступить хотя бы какую-то часть своей власти? (Или же, как мифологический Антей, никак не могли это на кого-то переложить?)

Должно быть, и царь, и министры опасались, что активный и деятельный статс-секретарь при внешнем сохранении самодержавия легко может стать сильной теневой фигурой и станет, по существу, второй (если не первой?!) фигурой в государстве?

Кажется, Александр III задумывался над этими обстоятельствами и, чтобы избежать фактора наличия сильного официального секретариата, одно время выдвигал идею создать некий «приватный секретариат» из самых близких и доверенных лиц. В число таких помощников он включил людей вполне достойных его доверия: графа И. В. Воронцова-Дашкова, генерал-адъютанта О. Б. Рихтера и генерал-адъютанта П. А. Черевина – и просил их помогать в разборе докладов и отчетов.

Но! Но все четверо с глубоким уважением поблагодарили за честь и вежливо… отказались! Кажется, причиной их отказа был фактор придворной этики, предполагаемые «триумвиры» опасались, что министры воспримут их деятельность как явную примету недоверия к себе и усмотрят в этой троице явных теневых вершителей судеб отчетов и докладов из министерств. Да, кажется, и должных способностей для работы с документами «триумвиры» совсем не имели, так, генерал Черевин был человеком очень простого склада ума и столь же простых жизненных принципов.

Однако Государь повелел им всем четверым заниматься бумагами. И что же? Его избранники не преуспели во вникании в суть и значимость поступающих бумажных документов, а неприятности с министерствами, вполне ожидаемо, начались и «триумвиры» всеподданнейше попросили освобождения от нежеланной им обязанности. «И вы меня покидаете…» – упрекнул их царь и, по причинам присущего ему чувства долга, продолжал единолично заниматься с бумагами до двух-трех часов ночи. Пожалуй, единственное на этом пути удавшееся ему новшество – это введение в Канцелярию Дежурного, а при его Величестве штатной должности журналиста, который должен был отвечать «за связи с общественностью».

Нужно помнить, что Александр III всегда был расположен замечать и продвигать способных людей (пример Витте, должно быть, является самым убедительным), но ему был присущ и определенный скепсис в оценке гражданских качеств современного ему российского общества. И это ясно проявилось в его «контрреформах», например, в судебной сфере, где его весьма печалили действия судов присяжных, которые почти всегда имели живую готовность мирволить правонарушителям и оправдывать явных врагов существующего государственного устройства.

В этом самым авторитетным сторонником императора был К. П. Победоносцев. Например, в 1885 году подал весьма убедительную записку о том, что учреждение судов присяжных для России оказалось делом «совершенно ложным» и совсем несообразным с условиями нашего быта!