Александр III. Истоки русскости

Скобелев относился к объединенной Германии не только как к главной геополитической опасности для России, но и как к особому феномену народно-государственной ментальности. Во время свой служебной командировки в Германию он пристально интересовался не только организационными и техническими вопросами, но и проявлениями чисто этнической народной психологии и сделал для себя, и для русских военных аналитиков ряд весьма глубоких и точных выводов о качествах германских вооруженных сил. Вот одно из них: «Дисциплина в германских войсках весьма строгая и, что главнее всего, она соответствует складу народных понятий и симпатий общества. Я позволю себе назвать германскую дисциплину врожденной народностью…» «Эта дисциплина не только наружная, но и проникающая всё существо как офицера, так и солдата, не есть продукт какой-либо системы, а результат совокупности современных народных понятий, которые в свою очередь суть последствия истории этого народа». Тут связь народа с армией!

Кстати, отдавая должное тонкому военному психологизму суждений Скобелева, нельзя вновь не вспомнить столь же глубокий документ государственно-психологического характера, говорящий и о само́м «белом генерале». Это письмо К. П. Победоносцева Александру III о государственном значении феномена Скобелева. Автор этого послания исчерпывающе точно характеризует полководца как личность, потенциально весьма опасную не столько её якобы имеющейся «революционностью, сколько её сущностью генерала с психологией участника дворцовых переворотов».

Эту опасность, таящуюся в столь незаурядной и столь сложной личности, чувствовали многие. Например, учитель Скобелева и почитатель его военного таланта генерал Витмер, вспоминая о словно громом поразившем его известии о смерти «белого генерала», добавляет: «…но великое благо для России, что сошел со сцены этот талантливый честолюбивец, возводивший войну в божественный культ. Задача наша – мирное обновление, а он непременно втянул бы нас в войну!»

Это сказал тот самый Витмер, который в дни русско-японской войны страстно жалел, что «нет с нами Скобелева»… У старого генерала строгий реализм в оценке феномена харизматичности Скобелева решительно преодолел восхищение и преклонение. Тем более реалистичен был сам Александр III, ведь целью своего правления он считал отнюдь не победоносные войны, а мирное обустройство России, для которого жизненно необходим мир «между сильнейшими государствами Европы». Французские издания, оценивая эпоху Александра III, почти единогласно отмечали, что в его царствовании «в Европе нельзя было воевать без разрешения русского царя, а он такого разрешения не давал».

Боялся ли миролюбивый император грядущей войны с немцами? Пожалуй, что не боялся. Ему при всех мировых осложнениях была свойственна твердость духа и хорошо памятен его суровый и более чем жесткий ответ послу Австрии. И хорошо известно его знаменитое выражение, бывшее его подлинным девизом в кризисных международных ситуациях: «Мужество – есть терпение в опасности»… Этим разумным терпением царь в полной мере обладал. А нередко и показывал свою бесстрашную способность «показать зубы» державам – противникам. Например, это ярко проявилось при демонстративном разрыве Парижского договора. Было это в 1886 году при, казалось бы, совершенно невозмутимом политическом решении московского городского головы Алексеева, который в своей приветственной речи ярко заявил о русских надеждах на возведение православного креста на константинопольский храм Святой Софии. Политики всерьёз взволновались, и международная ситуация обрела напряженный характер. Все ждали, что император непременно дезавуирует речь Алексеева и даже сурово накажет возмутителя международного спокойствия. Но царь вынес совершенно неожиданную резолюцию: «Константинополь – наша традиционная политическая цель, это всем известно, а потому речь опубликовать! Им не стоит бояться какого-либо гнева держав Европы, Россия никогда не смутится сказать о своих национальных государственных интересах».

* * *

…Вот таковыми видятся нам основные проявления личности императора Александра III в его европейской политике. Случались ли у него там серьёзные неудачи? Очень больших неудач, кажется, и не было. Это, разве что, утрата Россией своих позиций в Болгарии?

В апреле 1879 года Великое Собрание избрало князем Болгарии указанного Россией племянника императрицы Марии Александровны принца Александра Баттенбергского. В стране, просыпавшейся для политической жизни, сложились две первые партии. Богатые землевладельцы создали партию консервантов, а сельская демократия (в частности, народные учителя) – либеральную партию. Либералы разработали и провели в жизнь конституцию по образцу сербской.