Александр Иванович ГУЧКОВЪ и Великая русская революция

Фактически же на этом этапе проходила ожесточенная борьба между верховной властью и оппозицией. Но борьба скрытая, латентная, за умы людей. Борьба в когнитивном пространстве. Задача оппозиции была завоевать умы населения, подорвать доверие к власти, нейтрализовать возможных властных союзников.

Надо отметить, что оппозиции это удавалось делать, и в конечном итоге удалось сделать. Тем более, что власти, во многом невольно, своими действиями давали поводы и тем самым объективно содействовали оппозиции. Оппозиция умело создавала «новую реальность», виртуальную. Люди же пользовались своего рода событиями-гибридами, где оказываются воедино слиты характеристики реального и информационного пространства562.

В этот относительно короткий временной промежуток с начала 1913 года по осень 1916 года ясно видна эволюция взаимоотношений между верховной властью и общественностью: от полной поддержки (особенно в начале войны) до фактически полного неприятия этой власти.

Глава 7. Начало «штурма» власти. Сентябрь 1916 — 22 февраля 1917 года

К осени 1916 года лидеры оппозиции окончательно осознали, что никаких договоренностей с Николаем II они не достигнут. Вот как оценивал существующую ситуацию А. Блок: «На исходе 1916 года все члены государственного тела России были поражены болезнью, которая уже не могла ни пройти сама, ни быть излеченной обыкновенными средствами, но требовала сложной и опасной операции…»563

П. Милюков, характеризуя этот период, во время допроса следственной комиссии Временного правительства 7 августа 1917 года отмечал: «Одним словом, к концу 1916 года уже вполне сложилась вся обстановка открытой и притом вполне легальной борьбы с правительством… В это время представители земского и городского союзов, военно-промышленного комитета и члены блока вступили друг с другом в сношения на предмет решения вопроса, что делать, если произойдет какое-нибудь крушение, какой-нибудь переворот, как устроить, чтобы страна немедленно получила власть, которую ей нужно. В это время, в этих предварительных переговорах и было намечено то правительство, которое явилось в результате переворота 27 февраля»564.

На тревожную ситуацию накануне революции и в том числе на роль церкви указывал генерал А. И. Деникин: «…надо признать, что духовенству не удалось вызвать религиозного подъема среди войск…»565; «…голос пастырей с первых же дней революции замолк, и всякое их участие в жизни войск прекратилось…»566; «В Петрограде, в Царском Селе ткалась липкая паутина грязи, распутства, преступлений. Правда, переплетенная с вымыслом, проникала в самые отдаленные уголки страны и армии, вызывая где боль, где злорадство…»567; «Все возможные варианты по поводу распутинского влияния проникали на фронт, и цензура собирала на эту тему громадный материал даже в солдатских письмах из действующей армии. Но наиболее потрясающее впечатление произвело роковое слово — измена. Оно относилось и к императрице…»568

Не менее важна оценка ситуации противоположной стороны — полицейских руководителей. К осени 1916 года обстановка явно накалилась, о чем хорошо, со знанием сути дела говорил жандармский генерал Курлов: «В течение октября, ознакомившись с делами департамента полиции, я пришел к убеждению, что положение государства представлялось угрожающим, и крайне затруднительно было наметить полицейские мероприятия, которыми можно было бы восстановить порядок. Революционные деятели рассеялись в легальных организациях, городского и земского союза, военно-промышленного комитета с его рабочей группой по преимуществу… в этих учреждениях велась пропаганда чисто антидинастического характера и овладела, ввиду близости тыла к фронту, действующими военными. В Петрограде сосредотачивалось громадное количество запасных, являющихся скорее вооруженными революционными массами, чем воинскими дисциплинированными частями»569.

Активизацию работы оппозиции в информационном пространстве отмечал в своих воспоминаниях и генерал К. Глобачев, особо выделяя роль депутатов Государственной Думы: «Общество большей частью питалось всевозможными вздорными и ложными слухами, где умышленно искажалась истина. Всякие неудачи, как внешние, так и внутренние, объяснялись всегда почти изменой или предательством, и все несчастья относились за счет государя, его двора и его министров. Государственная Дума задавала тон всему и использовала тяжкое время государственной жизни для революционирования народа»570.

О том же писал в своих воспоминаниях и А. Мордвинов, флигель-адъютант императора: «Мысль о необходимости дворцового переворота высказывалась уже тогда открыто, не стесняясь, даже в среде наименее, казалось бы, восприимчивой для подобных внушений.