Александр Лукашенко: политический портрет

А вот письмо пенсионерки, попавшее к журналисту А. Старикевичу и опубликованное в газетах: «Здравствуйте, дорогой наш спаситель и на­дежда наша! Очень прошу вас, найдите пять минут времени и прочитайте мое письмо. Вы поймете, что я не одна такая, а нас таких целая армия. Я живу в Бресте. Одинокая пенсионерка. Помощи ни от кого не имею, имею только 40 лет стажа. Такие деньги были собраны мною за годы работы, но эти ворюги, жулики все забрали. Бывало ни одной передачи по телевизору не пропускала, где участвовали вы. А сейчас вот сижу и плачу. Было у меня два телевизора, и оба сгорели. Приглашала мастеров, но они сказа­ли, что оба телевизора ремонту не подлежат, надо их выбрасывать. А как мне жить теперь, если я не могу видеть вас и слышать ваш неповторимый голос? Я всегда любовалась вами. Как вы умеете говорить и ставите этих жуликов-ворюг на место. Когда вы избирались, я бегала, где люди, и аги­тировала за вас. Вот и как мне теперь быть, когда у меня нет телевизора, а я не могу видеть и слышать вас? Купить не на что. Пенсии 30 тысяч еле хватает оплатить квартиру и пропитаться. Вкус настоящего мяса и настоя­щей рыбы забыла. А когда выходила на пенсию, то получила «потолок» и думала, куда буду деньги девать? На мои деньги нашлись хозяева, всякие чубайсы, гусинские, березовские. А такие, как я, остались ни с чем. Если можете, дорогой Александр Григорьевич, помогите мне приобрести теле­визор. Пусть даже старый. Только бы я могла вас видеть и слышать. Не лишайте меня последнего удовольствия, а как умру, заберете телевизор обратно. А пока я иногда к соседям хожу слушать ваше выступление. Они уже знают: когда выступает Лукашенко, надо бежать за мной. Говорят: «Иди, слушай своего Лукашенко». Вот и пожаловалась, излила свою боль. Если вы мне не поможете, все равно не изменю свое мнение о вас и все равно буду бегать к соседям смотреть и слушать вас».

Сам президент в полной мере осознает силу своей харизмы, прекрас­но вошел в образ народного любимца. В его публичных выступлениях сквозит полная уверенность в том, что нормальные люди просто по опре­делению не могут не любить своего вождя. На пресс-конференции в 2007 году он хвастается российским журналистам: «У нас один тост - второй - «За президента!». Это военные придумали в первый год президентства. Первый - «Ну за всех! Собрались». Третий - «За женщин, за любовь!» Я не могу перехватить это. Ну тогда второй за тебя. Ну ладно - второй. Оно так и прижилось: «За Батьку!» второй тост подняли и все». На той же пресс-конференции он рассказал, как однажды прошел один, без охраны небольшое расстояние по Минску, «образовалась демонстрация», люди его окружили и от радости его лицезреть порвали костюм. «Я говорю, хоть трусы не порвите».

В интерпретации Лукашенко сила его влияния на людей столь ве­лика, что позволяет, как Иисусу Христу, поднимать, возрождать к жизни тяжелобольных. Вот как он это описывает, возвращаясь к своему триумфу на президентских выборах 1994 года: «И когда я приезжал в какой-нибудь город, тысячи приходили и слушали Лукашенко. Я помню, как люди напе­рекор власти шли и слушали Лукашенко. Я помню, как шло голосование во втором туре и мне мои доверенные лица докладывали, как ветераны войны, годами не поднимавшиеся с постели, как старик цеплялся за спинку кровати и тянулся: «Я, говорит, пойду за Лукашенко голосовать, поднимите меня!»; «И вот они больные, с этими палками, клюшками, шли за меня голосовать. Как в Священном Писании: «Встань и иди».

Сюжет о том, как давно лежавшие больные люди благодаря белорусскому лидеру поднимаются с постели, повторяется в его выступлениях не раз: «Вдруг несколько первых ветеранов получают приглашение в представительство посольства Республики Беларусь, и там им вручают белорусские медали по случаю этого юбилея. Вы знаете, какой это был восторг. И даже приходил ко мне руководитель ветеранского совета и го­ворит: «Один человек, который долго лежал, поднялся с кровати, рыдал и встал на ноги». Я говорю: «Что, он ходит?» - «Еще не ходит, но будет ходить». Вот какая великая сила - дружба, эта работа и добрая душа бе­лоруса».

И здесь трудно различить, где искренняя убежденность в действи­тельном обожании и преклонении людей, а где рационально просчитанная игра в народного кумира, стремление создать в обществе представление о фатальной обреченности Беларуси на его долгое (вечное?) президентство, подсознательное ощущение, что авторитарный режим не может долго су­ществовать без иррациональной веры, эмоциональной поддержки. Скорее всего, парадоксальным образом присутствует и то, и другое. Но несом­ненно одно: долгое купание в лучах славы и общественной поддержки породили неодолимую потребность в народной любви, наркотическую зависимость от нее. И общественное разочарование в его мудром руковод­стве станет для Лукашенко не только политической, но и тяжелой личной трагедией. Может быть, и поэтому он болезненно реагирует на пародии, анекдоты о себе.

Формирование имиджа