Александр Одоевский

«С прибытием в полк (Нижегородский) Чавчавадзе, — писал биограф полка В. Потто, — среди дружелюбного грузинского общества на незатейливых, но радушных пирах его начали появляться и наши нижегородцы… Теперь связующим звеном между ними становится грузин, и в то же время нижегородец, тот самый князь Чавчавадзе, которого почитала вся Грузия, как представителя знатного рода, как одного из своих доблестнейших воинов и, самое главное, как своего великого поэта…» «Естественно, что первые шаги сближения нижегородцев с грузинами и были сделаны в доме того же Чавчавадзе, В знаменитом имении его Цинондалах, находящихся в верстах семи от Телава».

Кто только не побывал в его кахетинском поместье!

Якубович и Розен, Грибоедов и Шишков, испанец ВанГален, Лермонтов, брат Пушкина Левушка…

«Объехал Леон всю Грузию, — сообщал отец Пушкина своей дочери, — и провел 15 дней в деревне у вдовы несчастного Грибоедова, да смешно сказать, железное сердце храброго капитана не осталось чуждо поэзии. Леон наш пишет, что считает эти пятнадцать дней самыми счастливыми днями своей жизни. Очарован умом и любезностью жены своего покойного друга и опять туда поедет в ожидании Розена».

Левушка всегда был интересным собеседником. Стихи своего брата знал наизусть.

В русско-персидскую войну князя Чавчавадзе произвели в генерал-майоры и назначили начальником освобожденной от персиян Армянской области. Нового кавказского главнокомандующего Паскевича он не любил. И было за что! При каждом удобном случае тот старался показать свою ненависть к вольному и независимому образу мыслей. Сибирских изгнанников он жестоко третировал. Талантливым военачальникам завидовал…

В деле генерала Раевского-младшего, на которого поступил донос, указывавший на тесные связи его с «государственными преступниками», Паскевич принял самое активное участие.

На его рапорте Николай I написал:

«Г.-м. Раевского за совершенное забытие своего долга, сделав строгий выговор, посадить под арест домашний при часовом на 8 дней и перевести в 5 уланскую дивизию».

Но сдачу Раевским Нижегородского полка Паскевич всячески оттягивал. Быть посредником при сдаче он поручил князю Чавчавадзе. Раевского Александр Гарсеванович уважал и потому, сославшись на болезнь, уклонился от выполнения приказа. Паскевич был разгневан.

«Побуждаюсь заметить, — написал он князю, — что и в прошедшем году, ваше сиятельство, не желая ехать на службу в Армянскую область, подобно сему, рапортовались больным, тем самым неохотно исполняете долг свой. Если же и засим еще продолжать будете подобные сему уклонения, несовместимые с правилами службы, то я найдусь в необходимости представить государю императору об удалении вас как беспорядочного чиновника».

Труда, изнуряющего и благодарного, Чавчавадзе никогда не чурался. Много причин побудило его написать русскому императору «Записку о состоянии Грузии с 1801 по 1831». Человек передовых взглядов, он вскрыл в этой записке недостатки в управлении Кавказом и показал способы их искоренения.

Последние печальные события принесли ему немало страданий. Смерть любимого зятя и друга Грибоедова, болезнь Нино, заговор грузинской аристократии, в котором он не принял участия, считая его заранее обреченным на неудачу и будучи несогласным с целями заговорщиков… Однако репрессии коснулись и его, находившегося у властей в сильном подозрении.

В январе 1834 года его сослали в Тамбов.

«Генерал-майор князь Чавчавадзе был всем известен и, кажется, играл в сем деле роль, сходную с Михайлою Орловым по делу 14 декабря», — писал Николай I. Вскоре император простил князя, желая показать пример своего «истинно отеческого снисхождения к заблуждающейся части грузинского благородного сословия».

И вот он снова в родной Кахетии.

Нижегородцев он ждал с нетерпением.

— Отец! — услышал он голос дочери.

— Ты рано встала, — заметил он.

На щеках Нино горел лихорадочный румянец.

«Опять плакала. Опять снился Александр. Неужели не пройдет никогда эта боль?»

— Я жду князя Одоевского, — прошептала Нино. — Мне муж столько рассказывал о своем брате!

— Обещали приехать к обеду. Гости съезжаются, все ли готово к встрече?

— Мама с утра суетится. Певцы приглашены, танцоры же всегда найдутся.

Солнце уже поднялось, когда в открытые ворота усадьбы въехал отряд нижегородцев. Вид дома, этого «чуда, не уступающего по своему устройству лучшему европейскому замку», поразил Одоевского. Вокруг дома с многочисленными балконами и галереями разбит был великолепный декоративный сад с подстриженными кустами.

— Господа! Я несказанно рад видеть вас в своем доме! — улыбнувшись, приветствовал гостей Чавчавадзе. — Мишель! Спасибо, что привезли к нам князя Александра!

— Позвольте обнять брата моего мужа, моего брата!.. На глазах Нино показались слезы.

— Спасибо! — растроганно ответил Одоевский и, опустившись на колени, поцеловал Грибоедовой маленькую руку…

Скоро широкий двор заполнился грузинами, съехавшимися из окрестных мест. Стремительный «Лекури» сменялся протяжной песней и звучными стихами великого Шота…