Александр Пушкин: близкая эпоха

Стихотворение сохранилось в черновом автографе на клочке бумаги. Скорее всего, оно написано в 1824 г. в Михайловском. Адресат стихотворения неизвестен; упоминание о «тайных письмах», кажется, позволяют связать его со стихотворением «Сожженное письмо». Но здесь и письма, и портрет («ее черты») «в заветном золоте» (видимо, в медальоне) радуют какого-то счастливого любовника, «увенчанного любовью». Какие «дары» возлюбленной, какой «святой залог любви» принадлежат лирическому герою, не сказано, но они не радуют того, кто уже не рассчитывает на счастье. Нет здесь никаких биографических деталей, позволяющих догадаться, о какой «любви безумной, безнадежной» здесь идет речь. Впрочем, достаточно знать, что он и в самом деле страдал тогда от этих «ран любви». Поскольку причины и обстоятельства разлуки влюбленных не названы, лирический сюжет вмещает в себя самые разные варианты человеческих судеб.

Адресат этого остроумного мадригала неизвестен. «Т», быть может, поэт Туманский? Правда, мы не знаем его стихотворения, где было бы сравнение женщины с радугой. В мадригальной форме Пушкин сумел передать живые черты женщины, милой и переменчивой: прекрасной, как роза, и столь же колючей; чистой, как ключ, и еще более холодной. Жаль, что мы не знаем ее имени.

1825 год

Он по-прежнему живет в Михайловском и не знает, когда ему разрешено будет его покинуть. Современные туристические впечатления от этих мест не слишком помогают вообразить тогдашнее положение поэта. Спору нет, Михайловское, Тригорское и Петровское – на редкость живописно расположенные имения, летом и ранней осенью здесь так красиво, все так располагает к умиротворению и вдохновению. Но поздней осенью, но бесконечно длинной зимой, вдали от друзей, от литературной среды, от столичного общества ему было невыносимо тоскливо и одиноко. К счастью, с ним была его муза. «Поэзия, как ангел утешитель, спасла меня, и я воскрес душой» напишет он позже, вспоминая первые месяцы ссылки. Можно сказать, что другим утешением была для него любовь. Любовь к реальным женщинам, в той или иной степени тронувшим его сердце: Анна Керн, Зизи Вульф, Прасковья Осипова, Александра Осипова, Анна Вульф. И любовь к женщинам, существующим только в его воспоминаниях или в его воображении. В стихах они принимают то определенные, то неясные черты.