Александр Пушкин: близкая эпоха

В другой раз Пушкин пришел на Фонтанку, 20 в сугубо либеральном настроении и ругал уже российское правительство на чем свет стоит – был своего всегдашний обвинитель. Другой Тургенев, мудрый Николай, обратил внимание поэта на то, что нельзя брать ни за что жалование и ругать того, кто его дает (российское правительство). Похоже, Николай Иванович Тургенев задел за живое, поскольку Пушкин вспылил и вызвал спокойного Тургенева на дуэль. Правда, потом опомнился, поспешно отозвал вызов и извинился за горячность.

В ноябре 1817-го по дороге на Фонтанку, 20 Пушкин проезжает в экипаже вместе с Кавериным мимо Михайловского замка, и Петр Павлович говорит ему: «А чего же это, Саша, у тебя ничего не написано об этом, здании, ведь, готов поручиться, оно того стоит!» Добравшись до дома Тургеневых, Пушкин, подойдя к окну, стал задумчиво вглядываться в замок, а он как раз напротив, окна в окна (все дивились – что это с Пушкиным? – кувалду не спрашивает, правительство не ругает, на дуэль никого не вызывает… уж не заболел ли?).

…Глядит задумчивый певец
На грозно спящий средь тумана
Пустынный памятник тирана,
Забвенью брошенный дворец…

Написав за вечер половину оды «Вольность», а текст довольно длинный, 96 строк, Александр отправляется ночевать к себе домой, и пока проходит шесть с половиной километров вдоль Фонтанки (практически всю Фонтанку), сочиняет остаток стихотворения. К утру текст готов. Ода «Вольность» моментально разошлась по рукам, став третьим[39] популярнейшим самиздатом XIX века и первым популярнейшим социально-политическим стихотворным текстом. Следующим самиздатом – текстом, который будет через семь лет ходить по рукам в тысячах копий – станет комедия Грибоедова.

Александр постоянно ругался с отцом – ведь тот практически не давал ему денег и приходилось, возвращаясь поздно вечером домой в свой спальный район (в Коломну), преодолевать пешком шесть-семь километров (что, безусловно, имело и позитивную сторону: возвращаясь домой пешком, Пушкин сочинял на ходу – собственно, время писать стихотворения у него было только во время болезней и этих вынужденных прогулок, остальные части дня и ночи были напрочь забиты; так что спасибо, Сергей Львович!). И однажды, гуляя в общей с отцом компании, решает ему отомстить. Компания выворачивает с Фонтанки на набережную Невы, Пушкин-младший вскакивает на парапет и, чтобы раздразнить отца, демонстративно кидает в главную водную артерию столицы несколько золотых монет, призывая собравшихся любоваться их отблеском на фоне заката. Сергей Львович скрежетал зубами: «… дома вилки не на что купить, а он монеты в Неву бросает!..»

Уверен, что, если сегодня пройтись по дну Невы с аквалангом, можно найти золотые монеты, брошенные Александром Сергеевичем Пушкиным (только, пожалуйста, не делайте этого без специальной подготовки).

Следующее место притяжения на Фонтанке – около Аничкова моста. Карамзины, к которым Пушкин ездил в Царское Село, теперь будут жить на другой стороне реки, относительно братьев Тургеневых, в доме Екатерины Федоровны Муравьевой. После смерти замечательного Михаила Никитича Муравьева – поэта, сенатора, преподавателя словесности великим князьям Александру (будущему императору) и Константину, и, что для нас важнее – куратора другого великого Константина, Батюшкова, – его вдова, Екатерина Федоровна, переезжает в 1814 году из Москвы в Петербург и покупает трехэтажный дом на Фонтанке (третий дом от Невского, напротив Аничкова дворца). Как только в 1818 году в доме освободился третий этаж, Карамзины переехали туда с Захарьевской улицы и в течение пяти лет принимали там по вечерам гостей. В 1823 году знаменитый сын Екатерины Федоровны, будущий декабрист, беспокойный Никита, собрался жениться, и Карамзины, уступив третий этаж молодым, перемещаются на Моховую.

В отличие от своей жены и дочерей, Николай Михайлович Карамзин не был особенно дружелюбным. «Мы не льнем к людям», – уверял государственный историограф, но у него и времени-то льнуть не было – всем сознанием и духом он был в дыму столетий…