Александр Цыбулевский. Поэтика доподлинности

 Осчастливь меня хоть взглядом,
 Отними от глаз ладонь.
 Молнию опережая,
 Понесет нас черный конь…
 Как прекрасна ты, Этери!
 Ослеплен твоей красой!
 Знай, что царства мне дороже
 След ноги твоей босой.

ЭТЕРИ:

 Если девушка в лохмотьях –
 Не спасет ее краса!
 Смилуются ли колючки,
 Коль красавица боса?

ГОДЕРДЗИ:

 Милая! Одно лишь слово!
 Оживи увядший куст!
 Или слова недостойна
 Искренняя просьба уст?

ЭТЕРИ:

 Царь! Сама я недостойна
 Руки мыть тебе и в зной
 Заслонять тебя от солнца.
 Мне ли быть твоей женой?

При всей песенной тенденции, все это качественно слишком стихи, чтобы стать песней, в которой неизбежно пропадут риторические, ораторские, смысловые акценты.

Заболоцкому мелодические задачи чужды, хотя сам по себе стих его более напевен. Вместо конструктивной мелодики у него – пластика; гибкая, грациозная, животная, физиологическая прелесть стиха, строфы, четверостишия:

 На низенькой кровле цветы
 Лиловы, желты, синеваты.
 Поет соловей с высоты,
 Вдыхая цветов ароматы…
 Чуть глянет рассвет из окна
 На сонные очи Этери,
 Старуха, как уголь черна,
 Кричит и бранится у двери…

Обратим внимание, как естественно оперены рифмами четверостишия, как рифмы не подбираются, а возникают сразу и становятся на все четыре «лапы».

…Для Заболоцкого визирь Шерэ – персонаж, чье назначение быть носителем зла. Цветаевой этого недостаточно – за действием ей открывается музыкальная тема, и само имя – Шерэ – начинает звучать магически, создает вокруг себя фонетическую среду, хоть не назойливо, но достаточно отчетливо инструментированную на Ш и Ч (Шерэ вышел, в черном сердце нежа черную мечту). У Цветаевой это имя пишется Шерэ – э, а у Заболоцкого: Шере – е. Уже этим «Э» как-то подчеркнута незаурядность, редкостность, тогда как Заболоцкий чужд звукописи, а там более начертания.

«Любовной охваченный думой». Почему – «думой»? Из-за рифмы «угрюмый». Это, конечно, подрифмовка, но у большого мастера она в общем-то малоприметна и даже будто способствует спокойному эпическому течению, пренебрегающему малыми величинами. Она, незаметная, демонстративно при деле. И нужно подчеркнуть и иметь в виду, что в данном случае это характер, а не недостаток.

У Цветаевой с появлением Шерэ определяется четкий рисунок музыкальной темы: «Ликом темен, взором дик» – это музыкальная доминанта, которая к концу поэмы найдет высшее воплощение:

День и ночь он, ночь и день он
На пороге точит нож.
 …..
 Плачем плачет, ножик точит
 Ночь и день он, день и ночь.
….
 Волком рыщет, смерти ищет
 День и ночь он, ночь и день.
….
 То как пес он, то как лис он,
 То как бес он, то как сыч.
….
 Для чего же ножик точит
 Ночь и день он, день и ночь?
….
 – Очи выколоть он хочет, –
 Ночи хочет. Об кремень
 Оттого и ножик точит
 День и ночь он, ночь и день.

В переводе на метрический язык – это четырехстопный хорей с ударением на каждой стопе. Ни одного пиррихия, потому в основном все слова в строке двухсложные.

Обратим внимание на анафору:

– Очи выколоть он хочет, –
Ночи хочет…

Обычно анафора (единоначатие) – ну что ж – обогащает стих одним только звуком, но у Цветаевой и смыслом.

Музыкальная тема Шерэ проходит через всю поэму: «Едет Шерэ по ущелью, едет шагом, тупит взгляд». Причем не он один ведет партию, ему вторит и нечисть, олицетворяющая зло.

Эта тема, ритмико-интонационный ход ее пробивается и до появления Шерэ. Так Годердзи, встретив Этери, спрашивает ее: чем он ей не мил, разве он –

Платьем –  беден? Родом –  скуден?
Ликом –  бледен? Телом –  хил?