Александр Великий. Дорога славы

Однако я не могу терять солдат и, чтобы переломить ситуацию, посылаю на самые сложные участки самых выдающихся бойцов — Теламона и Локона, Птолемея и Певкесту. А вот направить туда Клита Чёрного не удаётся: он спас мне жизнь при Гранике и исполнен решимости сделать то же самое здесь.

Теперь мы видим позицию Дария. Знамёна отборных отрядов теснятся вокруг его собственных высоко реющих стягов.

Перед ним сплошной стеной выстроилась пехота: греческие наёмники и его собственные царские телохранители, «носители яблока». Царская колесница, запряжённая четвёркой коней, нам не видна, ибо её тесно обступают царские «родственники», однако мы можем судить, что она находится в двадцати или тридцати шеренгах в глубину от фронта.

Пыль поднимается такая, что рассмотреть за этой завесой ход боя на правом фланге решительно невозможно. Но до нас доносятся звуки сражения, и это похоже на землетрясение.

Пред строем «друзей» находится Балакр с пятью сотнями агрианских копьеметателей и таким же количеством фракийских лучников и метателей дротиков. С фланга несутся просьбы направить этих бойцов туда, но они нужны мне здесь. Нужны для того, чтобы остановить атаку серпоносных колесниц Дария.

Колесницы приходят в движение, когда нас и противника разделяет шестьсот локтей. Щёлкают кнуты возничих: на таком расстоянии этого, разумеется, не слышно, но взмахи уже видны. Так же как и солнечные блики, играющие на чудовищных серпах набирающих скорость повозок. Кажется, что этот разгон будет продолжаться вечно.

   — Тяжеленные штуковины, — замечает Клит, — вон сколько железа понавешано.

Фронт «косилок» имеет протяжённость в семь стадиев. Таким образом, под их удар попадают «друзья», находящиеся слева от них царские телохранители Гефестиона и Никанора и правая часть фаланги, отряды Пердикки и Коэна. Клит наблюдает за происходящим с полнейшим спокойствием:

   — Хороши, не так ли?

Я делаю знак ему и Филоту: «Полная готовность. Молчание! Всем командирам не сводить с меня глаз».

Я смотрю налево, через двадцать стадиев поля. Это последний момент, когда с моей позиции видна целая четверть равнины. Колесницы Дария наступают и там. Пятьдесят метят в нашу фалангу, ещё полсотни направлены против отрядов Пармениона, составляющих левый фланг. Следующую волну наступления составит обычная конница. Двадцать тысяч армян и каппадокийцев, сирийцев и месопотамцев, мидян, парфян, тапуров, арийцев, гирканов и согдийцев.

Помоги тебе Зевс, Кратер. Да охранит тебя Небо, Парменион.

Я смотрю направо, на пыль и мрак. Где-то там, за смертоносной зоной колесниц, ведут отчаянную схватку восемь сотен царских копейщиков, моя лучшая ударная сила, не считая «друзей».

Очередь скакать курьером выпадает шестнадцатилетнему юноше по имени Демад, прозванному за жёсткую, как щетина, шевелюру Вепрем. Я вручаю ему послание, которое он готов доставить ценой своей жизни.

Арету от Александра. Отдели половину своих копейщиков и, как только натиск серпоносных колесниц будет сломлен, обрушь удар своих клиньев на наименее плотный участок вражеского фронта. На какой именно, выберешь сам.

Зрачки парнишки размером с хлебные тарелки.

   — Повтори приказ, Вепрь.

Он слово в слово повторяет послание.

   — Вепрь, в Вавилоне я выпью с тобой вина.

Он срывается с места и исчезает за завесой пыли.

Перед нашим строем метатели дротиков Балакра, сформировавшись «облаками», бесстрашно атакуют «косилки».

   — В коней! — слышу я голос Филота, кричащего, как будто кто-то может его услышать. — Цельте в коней!

Серпоносные колесницы должны атаковать каждая по своей линии, сохраняя между собой с обеих сторон интервалы, чтобы упряжки не столкнулись. В этих промежутках и действуют наши отважные копьеметатели. Эти великолепные воины способны попасть в доску шириной в пол-локтя с расстояния в пятьдесят ярдов, причём мечут второе копьё, когда первое ещё находится в полёте, а когда оно долетает до цели, во врага летит уже третье. Наши лучники выпускают стрелы в упор. В считанные мгновения атака «косилок» расстраивается. Покрытая ломкой коркой почва выступает в роли нашего союзника, в ней вязнут колёса тяжёлых колесниц. Мел не позволяет машинам разогнаться до полной скорости. На моих глазах, когда упряжка из четырёх коней мчится прямо на нас, левый пристяжной получает стрелу в основание шеи. Животное кренится и валится на бок, увлекая за собой всю упряжку и словно куклу сбрасывая наземь возничего.