Александр Великий. Дорога славы

Я выстроил армию в боевом порядке, чтобы продемонстрировать населению его новых хозяев. Впереди идёт фессалийская конница, ведомая отрядом закованных в сверкающую броню фессалийцев, далее агрианские и македонские лучники, а за ними фракийские метатели дротиков Балакра. Следом движутся половина греческой и наёмной конницы, солдаты Арета, Менида и Аристона, царские копейщики и конные разведчики. Раненые и больные, не способные ни маршировать, ни ехать верхом, остались в полевом лазарете к северу от города, но я переправлю их в Вавилон, как только позволят обстоятельства. За копейщиками движутся царские телохранители, отряды Гефестиона и Никанора (и те и другие в темно-красных плащах с прорезями цветов своих подразделений), потом лучники с Крита и союзные, греческие и наёмные, пехотинцы, ведомые «наёмниками-ветеранами» Клеандра. Позади — осадный обоз и военные механики, подчинённые Диаду. С флангов их окружают наёмная конница Андромаха и другая половина союзной греческой конницы. Полевой обоз, скромный в сравнении с осадным, демонстрирует бывшему противнику, сколь малым можем довольствоваться мы в походе, но в его хвосте, на захваченных нами роскошных персидских колесницах, едут в окружении свиты мать и жена бывшего владыки Персии. Юного сына Дария, Оха, я посадил на свою собственную лошадь, Корону, и он едет рядом со мной. Женщины скрыты за высокими бортами колесниц, но над их экипажами реют царские знамёна.

Позади полевого обоза, в доспехах и с поднятыми вверх сариссами, в том же порядке, в каком они победоносно сражались при Гавгамелах, вышагивают шесть отрядов фалангистов — Коэна, Пердикки, Мелеагра, Полиперкона, Аминты (под командованием его брата Симмия) и Кратера. Замыкают шествие фракийцы под командованием Ситалка, наёмники Андромаха, греческая конница под командованием Эригия, союзная кавалерия под командованием Койрана, одриссы под командованием Агафона и ахейская и пелопоннесская пехота под началом их местных командиров.

На следующий день я вступаю в город и совершаю жертвоприношение Ваалу, верховному божеству Вавилонии. При свершении священного обряда присутствуют, согласно обычаю, Мазей и халдейские жрецы. Я восстанавливаю ритуалы древней религии, запрещённой Дарием, и повелеваю отстроить заново Великий храм Эсагилии, который сровняли с землёй по приказу Ксеркса. Я не разрешаю царицам и женщинам из их свиты расположиться в их прежних городских покоях, но оставляю их в армейском лагере на равнине Ашай, к востоку от города. Мои отряды занимают крепость, разоружают персидский гарнизон и занимают посты на башнях.

На утро третьего дня я вступаю в Вавилон уже не формально, а чтобы сделать его своей ставкой. Месопотамская провинция Персидской державы столетия тому назад входила в состав древних царств: Халдейского, Ассирийского, Вавилонского, Ура, Шумера и Аккада. Этими землями правили Семирамида, Саргон, Синахериб, Хаммурапи, Навуходоносор, Ашшурбанипал. Сюда вторгались скифы, касситы, гититы, мидийцы, лидийцы и эламиты. Две сотни лет назад Междуречье Тигра и Евфрата подчинил своей власти Кир Великий, а теперь мы, уроженцы Македонии и Эллады, заставляем одно из древнейших царств мира покориться нашему могуществу.

Но где же Дарий?

В огромном пиршественном зале собирается совет. Слово предоставляется Гефестиону, в чьём ведении находится дальняя разведка. При Гавгамелах он был ранен копьём и держит речь с перевязанной рукой.

   — Шпионы и дезертиры сообщают, что царь бежит на восток к Персеполю, столице державы, или на север, в индийский город Экбатаны.

Ползала представляет собой обширную карту державы. Гефестион переходит с точки в центре, обозначающей Вавилон, на восток, а потом к другим городам, в то время как наши военачальники, восседающие за огромным столом из чёрного дерева, смотрят и слушают с удовлетворённым благодушием победителей. Мы едим мясо врага, пьём его вино, и деловой разговор то и дело прерывается здравицами, которые я не могу да и не хочу прерывать.

   — И до Персеполя и до Экбатан отсюда месяц с лишним нелёгкого пути, тем паче что добраться до обоих городов можно, лишь перевалив через крутые горные кряжи. Согласно донесениям, под рукой у Дария всё ещё остаётся не менее тридцати тысяч человек. Даже выступив в погоню сегодня, мы не настигнем его раньше зимы, но, если ты хочешь знать моё мнение, просить о чём-то подобном пехоту, только что понёсшую тяжелейшие потери, или кавалерию, чьи люди и кони пострадали ещё больше, недопустимо.

   — Кроме того, — восклицает Птолемей, — мы победили!

   — Людям нужно золото и время, чтобы потратить его, — добавляет Пердикка.

   — Клянусь Гераклом, и мне тоже! — поддерживает его Клит.

Эти высказывания встречают дружными, одобрительными восклицаниями.

   — И впрямь, — соглашаюсь я, — солдаты имеют право отдохнуть и развлечься. Они это заслужили.