Александр Великий. Мечта о братстве народов

В Паттале, городе, стоящем в дельте Инда (сегодня Хайдарабад), до которого, наконец, добрались участники экспедиции, продолжавшейся девять месяцев, Александр призвал его в себе. С верфей доносился стук молотков и топоров, визг пил — здесь работали день и ночь и строили корабль за кораблем. Неарх оставил очень яркое описание их беседы. Царь спросил, не знает ли он человека, который мог бы командовать флотом в сто кораблей, и не каким-то там речным, а настоящим, который будет бороздить океан, простирающийся между устьем Инда и Персидским заливом. Конечно, корабли не настолько совершенны, чтобы пуститься в такое плавание, а матросы полны страха перед морскими чудовищами. И на этом месте должен быть человек, чувствующий себя в море как дома, умеющий ориентироваться по звездам, владеющий ремеслом морехода, человек, на которого люди будут смотреть как на своего командира и которому будут доверять.

Добродушный и доверчивый Неарх не понял, что с ним ведется игра, ибо имелся в виду не кто иной, как он сам, и начал предлагать кандидатуры. Царь отвергал их одну за одной: нет, этот не подойдет, ему не хватает выносливости; второй тоже не годится, вечно его тянет домой; о третьем и говорить нечего, уж он-то не станет рисковать жизнью ради спасения своего господина; а у четвертого при виде паруса начинается морская болезнь… Критянин нарушил воцарившееся молчание: «Если море судоходно и плавание в человеческих силах, с помощью богов я благополучно приведу корабли в Персию».

Царь, верный своей роли, отклонил предложение: он-де не хочет подвергать своего друга такой опасности. Он ушел от ответа, сделал вид, что колеблется, и, наконец, уступил просьбе Неарха, доверив ему командование морским флотом. Как позже выяснилось, это был удачный выбор и хорошо продуманный шахматный ход: воины, которых он отобрал для этой кампании, не могли теперь жаловаться на свою судьбу. Неужели царь поставил бы своего друга во главе безнадежного, бесперспективного предприятия? Ведь не собирался же он пожертвовать опытным командиром? Вселяло надежду и то, что плыть нужно было на запад, туда, где родина.

Но еще до выхода в открытое море, во время плавания по западному рукаву Инда, они начали сомневаться. С моря дул муссон. Он с такой силой гнал огромные водяные валы вверх по течению, что многие суда крутило, как щепки, они сталкивались и переворачивались. Это была мощная приливная волна, которая изливалась в некоторые крупные индийские реки и могла вызвать в них временный подъем воды на девять метров. Мореходы узнали это на собственном опыте, когда отбуксировали поврежденные корабли к берегу, а потом вода спала, и кили судов зарылись — в илистое дно. Прилив и отлив был знаком и грекам, однако в Средиземном море разница в уровнях воды составляла не более полуметра. Но если что-то странное повторяется регулярно, оно уже не так пугает, и следующего мощного прилива греки боялись гораздо меньше.

Через несколько дней они отправились дальше вниз по течению, на сей раз в сопровождении местных рыбаков, которые провели их мимо песчаных отмелей, указывая путь. Ветер был уже соленым на вкус, когда они бросили якоря с подветренной стороны небольшого острова и увидели вдали белую пенистую полоску прибоя. Стоя на виду у всех высоко на носу своей триеры, Александр принес жертвы богам, которых назвал ему Зевс-Аммон в оазисе Сива. Во славу Посейдона текла кровь жертвенного быка. В честь Фетиды, среброногой нереиды и матери пращура Ахилла — красное вино. Не были забыты и другие морские нимфы и небесные близнецы Кастор и Поллукс, приходящие морякам на помощь. Жертвенные золотые сосуды Александр бросил в пучину.

Затем царь вышел в открытое море в сопровождении трех самых надежных кораблей. Они плыли и плыли, пока берег не исчез в дымке и не стало видно ничего, кроме неба и моря, моря и неба. Этот океан на был Мировым Океаном на краю света, найти который он рассчитывал по ту сторону Ганга, но воды, несшие сейчас его корабль, несомненно, были связаны с ним. Слабое, но все же утешение.

Принесение священных жертв в устье Инда было символическим окончанием индийского похода. Наемников из числа местных жителей давно отправили по домам. Кратер с группой воинов, слонами и солдатами, непригодными больше к участию в боевых действиях, уже направлялся в Арахозию и Дрангиану. Земли в бассейне Инда достались Оксиарту, отцу Роксаны. Сатрапом прилегающей к ним области на востоке, простирающейся до южной оконечности Пенджаба, был назначен македонянин по имени Филипп. Пифон получил власть над нижним Индом и частью Арахозии. Пор, владевший областью восточнее Гидаспа, был надежен, на его верность вполне можно было рассчитывать. Остальных индийских правителей связали договорами в надежде, что они будут выполнять свои обязательства.