Александр Зиновьев. Прометей отвергнутый

Интерес к будущему неизбежно обостряется в эпохи перемен, когда изжившие себя прежние устои общества стремительно уходят в прошлое, а идущие им на смену порядки только ещё проступают в своих контурах, сценарии развития событий сменяют друг друга, порой так и не воплотившись в жизнь. Художник в такие времена фантазирует, предсказывает, пророчит. Ликование и тревога наполняют его сердце. Мозг лихорадочно анализирует происходящее, отыскивает в чертах сегодняшнего дня тенденции будущего.

Тщательный аналитик современности Зиновьев размышлял о будущем непрестанно. Уже в «Зияющих высотах» он посвятил его сатирическому изображению целую часть. Само за себя говорит и название второго романа Зиновьева — «Светлое будущее» (хотя действие в нём развивается как раз в современности, но в современности как воплотившейся будущности). Столь же показательно название романа «Пара беллум», то есть «готовься к войне», в котором ожидаемое, но неведомое будущее парализует современность, лишая её собственного содержания и смысла. В романе «Гомо советикус» тема будущего связана с образом некоего фантастического здания, за строительством которого в течение всего повествования наблюдает из своего окна главный герой, связывая с ним свои смутные чаяния на обновление мира, — в итоге оказывается, что космическая архитектура обречена стать офисом очередного банка. Более сокрушительной метафоры иллюзий человечества о «светлом будущем» трудно представить. Футурологические картины появляются в книгах Зиновьева «В преддверии рая» и «Живи». Действие романа «Глобальный человейник» полностью происходит в отдалённом будущем. В этом произведении жанр художественного прогнозирования представлен в наиболее тщательно разработанной форме, в нём аккумулирован и доведён до совершенства опыт всех предыдущих футурологических текстов Зиновьева.

В мировой литературе с темой будущего накрепко связан жанр фантастики — научной, социальной, политической. Одной из его разновидностей является жанр художественного предупреждения. Термин «роман-предупреждение» вошёл в активный оборот советской литературной критики в середине 1980-х годов в связи обсуждением актуальных общественно-политических проблем, вставших перед интеллектуалами СССР в период перестройки. Провозглашённая Горбачёвым политика «гласности» породила явление так называемой «возвращённой литературы», когда на страницах литературных журналов стали публиковаться произведения 1920–1970-х годов, которые по цензурным соображениям не могли появиться в печати ранее.

Произведения «возвращённой литературы» получили статус художественных свидетельств советской эпохи. Их авторы были провозглашены провидцами (и даже пророками). Те книги, за чтение которых в былые годы можно было получить реальный лагерный срок, стали интенсивно вводиться в вузовские и школьные программы. Термин «роман-предупреждение» фиксировал культурно-историческую ценность большого массива произведений «возвращённой литературы» и обосновывал легитимность их присутствия в культурном пространстве современности. В первую очередь к жанру художественного предупреждения были отнесены книги Е. Замятина «Мы», М. Булгакова «Собачье сердце», А. Платонова «Котлован» и «Чевенгур», А. Зиновьева «Зияющие высоты», В. Аксёнова «Остров Крым», В. Войновича «Москва 2042». К новоявленному жанровому образованию был приписан и публицистически актуализированный роман Ф. М. Достоевского «Бесы». (В 1990 году в издательстве «Советский писатель» вышла книга Л. И. Сараскиной «„Бесы“ — роман-предупреждение».)