Читаем Александр Зиновьев. Прометей отвергнутый полностью

Пресс-конференция продолжалась несколько часов. Он говорил вдохновенно. Эмоционально. Заразительно. Очевидец писал: «Несмотря на изнурительную жару, энергичный Зиновьев отвечал увлекательно и исчерпывающе, его речь была полна тонкой и глубокой иронии. И фантастическим казалось, что говорящему с такой убедительностью и силой человеку — семьдесят семь лет. И каких лет…»[779]

Полный отчёт о конференции разместила только малотиражная «психологическая газета» «Мы и мир».

Прочие СМИ отделались краткой информацией или вовсе промолчали.

Так всегда — в своём отечестве.


Московская жизнь, несмотря на отпускной сезон, закрутила вихрем.

Встречи, переговоры, предложения, планы.

Ректор Литературного института им. А. М. Горького С. Н. Есин уже на другой день после возвращения Зиновьева издал приказ о его зачислении на должность профессора.

Ещё два дня спустя состоялась встреча с ректором МГУ им. М. В. Ломоносова В. А. Садовничим, который по предложению Гусейнова, возглавлявшего на философском факультете кафедру этики и уже больше года державшего незакрытой ставку профессора, дал распоряжение принять Зиновьева в университетский штат и выделить ему жилплощадь в преподавательском корпусе Главного здания МГУ на Воробьёвых горах (реализация последнего пункта, правда, затянулась на четыре года).

Через неделю в Московской писательской организации состоялось торжественное вручение Зиновьеву билетов Союзов писателей Москвы и России. На праздничном фуршете он произнёс тост за русскую литературу: «Я всегда считал и считаю русскую литературу выдающимся феноменом современности. Более того, на Западе я читал много лекций о советской русской литературе. Я вообще убеждён, что, несмотря ни на что, советский период русской литературы был беспрецедентным для мировой литературы. Когда говорят, ну, что там русская литература, вот смотрите, на Западе — Данте, Шекспир, я обычно отвечаю: посчитайте, сколько лет было между ними. Ведь между западными шедеврами проходило триста, четыреста лет. А тут — коротенький промежуток в несколько десятков лет. И в каких условиях! Гражданская война, разруха, Великая Отечественная война, а после этого что творилось! Если собрать число литературных шедевров, созданных в это время, — вы в истории человечества не найдёте нигде другого такого периода, и даже ранний Ренессанс не пойдёт ни в какое сравнение. Поэтому я хочу поднять тост за великую русскую литературу!»[780]

В те же дни его молодой друг (а в скором времени зять и отец его внуков) Юрий Филиппов, бизнесмен и меценат, в качестве подарка по случаю возвращения выделил 25 тысяч долларов на издание десятитомного собрания сочинений. Этот проект очень воодушевил его. По сути дела, он ведь все эти годы писал одну книгу. И вот теперь появилась возможность придать ей формальное единство, выстроить единую композицию. План собрания не пришлось долго сочинять. Он предложил включить в десятитомник «Зияющие высоты» (том 1), «Светлое будущее» и «Нашей юности полёт» (том 2), «Жёлтый дом» (тома 3–4), «Гомо советикус» и «Пара беллум» (том 5), «Иди на Голгофу» и «Живи» (том 6), «Мой дом. — Моя чужбина», «Евангелие для Ивана», «Веселие Руси», «Государственный жених» и «Рука Кремля» (том 7), «Катастройка» и «Смута» (том 8), «Русский эксперимент» и «Новая утопия» (том 9), «Глобальный человейник» (том 10). Уже 17 июля издательством «ЕврАзия+» был сдан в набор первый том, а 6 августа (заветная дата!) — подписан в печать! Пять тысяч экземпляров подоспели как раз к очередной Московской международной книжной ярмарке. Один из них он, под вспышки фотокорреспондентов, вручил председателю Государственной думы Г. Н. Селезнёву, посетившему стенд издательства. «Парламентская газета» поместила снимок, на котором они обмениваются рукопожатием, на первой полосе[781].

«Центрполиграф» принял в работу дополненную рукопись его автобиографии «Русская судьба, исповедь отщепенца».


В минуту досуга он ответил на вопросы психологического теста «Хозяин ли Вы своей судьбы?», опубликованного на последней страничке газеты «Мы и мир», оставленными пометами создав ещё один свой автопортрет.


1. Вы стремитесь покупать из вещей:

А. То, что дешевле.

(Другие варианты: Б. То, что помоднее; В. То, что Вам больше идёт)


2. Вы мечтаете о славе?

Б. Естественно!

(Другие варианты: А. Возможно; В. Нет. Зачем?)


3. Если с Вами произошла небольшая неприятность, то Вы:

A. Считаете, что Вам не повезло.

(Другие варианты: Б. Упрекаете себя в неосторожности;В. Ищите виновного в этом)


4. По-Вашему, хороший урожай зависит прежде всего:

B. Когда как.

(Другие варианты: А. От погоды; Б. От усердия и профессионализма земледельцев)


5. Чтобы скорее вылечиться от болезни, необходимо:

В. Мобилизовать силы организма.

(Другие варианты: А. Обратиться к хорошему врачу; Б. Правильно подобрать лекарства)


6. Какой способ получения дохода для Вас наиболее предпочтителен?

В. Постоянная зарплата, с возможностью периодических приработок.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
Русская печь
Русская печь

Печное искусство — особый вид народного творчества, имеющий богатые традиции и приемы. «Печь нам мать родная», — говорил русский народ испокон веков. Ведь с ее помощью не только топились деревенские избы и городские усадьбы — в печи готовили пищу, на ней лечились и спали, о ней слагали легенды и сказки.Книга расскажет о том, как устроена обычная или усовершенствованная русская печь и из каких основных частей она состоит, как самому изготовить материалы для кладки и сложить печь, как сушить ее и декорировать, заготовлять дрова и разводить огонь, готовить в ней пищу и печь хлеб, коптить рыбу и обжигать глиняные изделия.Если вы хотите своими руками сложить печь в загородном доме или на даче, подробное описание устройства и кладки подскажет, как это сделать правильно, а масса прекрасных иллюстраций поможет представить все воочию.

Владимир Арсентьевич Ситников , Геннадий Федотов , Геннадий Яковлевич Федотов

Биографии и Мемуары / Хобби и ремесла / Проза для детей / Дом и досуг / Документальное