Александр Золотая Грива.

- Я никогда не считал Запад умным, - отмахнулся сенатор, - они достигли многого, согласен, но в западной системе власти и государства был очень серьёзный просчёт. Какой именно, пока сам не знаю и, возможно, не узнаю никогда. Но мы, ромеи, хотя бы осознаём это и принимаем меры, что бы подобная участь не постигла и нашу страну. Именно поэтому Русь ... э-э ... - осёкся сенатор и замолчал.

- Что Русь? - спросил заинтересованный Александр.

- Вашу родину ждёт великое будущее, вот что я хотел сказать, - улыбнулся Марцеллий, - но это будущее надо делать сегодня. Но давайте всё-таки о власти. Итак, власть должна принадлежать не великому князю, первому среди равных, а единому властелину - императору, так? Так. Но не кажется ли вам, что власть духовная тоже должна принадлежать одному единому Богу, а не какому-то главному среди множества богов. У вас такой бог называется, если не ошибаюсь, Перун?

- У кого Перун, у кого Сварог, - ответил Александр, - есть и другие. Каждый выбирает себе.

- От разброда в душе разброд в голове ... - задумчиво произнёс сенатор. - Вам необходимо встретиться с патриархом, Александр, - громко произнёс он, поднимаясь с дивана, - помните, я обещал вам показать храм святой Софии в Константинополе? Завтра утром быть у меня, генерал.

- Да я ...

- Это важно. Настолько важно, что на завтра я отменяю всё приёмы, а ко мне идут очень важные люди с государственными делами. Идите, генерал. До завтра!

Настало утро. Александр не решился поступить наперекор повеления сенатора, хотя и мог, потому в условленное время сёл в карету Марцеллия, ожидавшую перёд парадным крыльцом его собственного дома. Когда он подошёл и сенаторский лакей услужливо открыл дверцу, услыхал, как за спиной кто-то завистливо ахнул. В толпе зевак зашептались - как же, без пяти минут, как в люди вышел, а за ним уже сенаторскую карету присылают! Везёт же некоторым!!!

" Да пошли вы, придурки, - беззлобно подумал Александр, - если страшитесь задницу от кресла оторвать, то от жизни ничего и не получите. До самой смерти будете сидеть в тёплой луже, как лягушки, о море мечтать... И жёны у вас будут такие же толстые жабы, как и вы, и дети ваши будут глупыми головастиками! А вот моя жена ..."

Он облокотился о мягкую спинку сиденья, карета плавно покачнулась, трогаясь, Александр погрузился в мечты о том, какой будет его жена.

Так замечтался, что вздрогнул, когда дверца распахнулась, лакей почтительно предложил выходить. Спрыгнул, минуя ступеньки, прямо на камень мостовой. Карета тотчас укатила.

Прямо перёд ним высится громадный храм Святой Софии Константинопольской. Массивные стены уходят высоко в голубое нёбо, смыкаются золотым куполом. Сотни людей стоят и сидят вокруг храма, молятся, просят милостыню, отдыхают, потому что пришли издалёка. На карнизах, по краям крыши, в оконных проёмах сидят голуби, белые и голубые, много-много, словно души ушедших в иной мир собрались посмотреть на этот, в котором когда-то жили сами.

- Господин Александр? - внезапно раздался густой бас прямо над ухом. От неожиданности Александр едва не подпрыгнул.

- Да! ... э-э ... какого чёрта так орать, а? - обернулся он.

Рядом стоит здоровенный монах, выше его на две головы и в плечах шире раза в полтора. Что бы увидеть лицо, пришлось поднять голову. Александр невольно шагнул назад.

- Простите, я не хотел отрывать вас от дум, - прогудело сверху. Лицо монаха, и так грустное, опечалилось ещё больше. Карие ромейские глаза опустились к земле, голова склонилась. Александр увидел, что монах ещё совсем не стар, так, не больше пятидесяти, просто седая борода, ввалившиеся от худобы щёки и заострённый нос делают старше.

- Мне велено встретить вас, проводить в покои. Владыко и господин Марцеллий ждут вас, - произнёс монах уже тише, делая приглашающий жест.

Пошли по широкой лестнице. К Александру сразу протянулись десятки рук нищих и убогих. Шквал голосов, просящих и требующих, жалующихся и плачущих обрушился со всех сторон. Вытянулся, плотно прижал руки, что бы никто случайно не коснулся его и так поднимался по ступеням вслед за монахом, как ожившая статуя. Тёплая вонь от давно немытых тел и гноящихся ран обволокла со всех сторон, не даёт дышать... Александр невольно ускорил шаг, почти обгоняя монаха. Поднял голову, прикрыл глаза, потом не выдержал, взбежал по лестнице, остановился на самом верху.

Монах, в длинной чёрной рясе, неспешно прошёл мимо, не отрывая глаз от пола. Александр последовал за ним. Прошли полутёмными коридорами, миновали несколько пустых залов, опять потянулся длинный коридор. Прохлада и чистый воздух вернули настроение Александру, испорченное было вначале.

Коридор закончился узким помещением с высокими сводчатыми потолками, в конце дверь, маленькая, полукруглая вверху. Монах подошёл, согнулся чуть не до пола, открыл её. Александр склонил голову, что бы не удариться, вошёл. За спиной тихонько щёлкнуло - монах осторожно закрыл дверь.

За массивным дубовым столом сидят двое. Одного Александр узнал сразу - сенатор, он с улыбкой поднялся с кресла, подошёл.