Александр Золотая Грива.

В сопровождении всё того же молчаливого здоровяка монаха Александр вышел на улицу. Неприметная маленькая дверь неслышно закрылась за спиной. Он вышел с другой стороны, где не сидели нищие и уроды, свежий ветер наполнил грудь внезапно, чуть не закашлялся. Солнце, ветер очистили душу от странного тягостного чувства, что появилось после беседы с патриархом. Вроде всё правильно он говорил, но что-то царапало изнутри, какая-то нестыковка была в словах. Что?

Ах, да! Слова о дикости ислама, над кем-то там издеваются, запрещают, не пускают... У Александра не было желания заниматься именно сейчас теологическими изысканиями, но в голове застрял вопрос - если всё так нехорошо, почему так много людей верит в ислам? И не только верит, а готовы до последней капли крови защищать его. Он знал, что империя терпит поражения от войск арабских мусульман одно за другим, и вовсе не потому, что они вооружены лучше или полководцы хороши. Успехи мусульман во многом объяснялись стойкостью их солдат. Их вера была так же крепка, как и у христиан.

Александр ещё на Руси слышал о племенах, исповедующих странные религии, дикие даже по сравнению с культом бога Ярилы. Он как-то видел обряд посвящения девушки в невесту перёд свадьбой ... Так лютых врагов казнят, а не замуж выдают! Такие культы, даже культики замыкаются в узком кругу умалишённых последователей и не распространяются далее. Всё великие русские князья, начиная с Рюрика, боролись с этим злом, а если переубедить верующих не удавалось, то их уничтожали целыми племенами.

"Наверно, не всё правильно в рассуждениях патриарха, но мне ли упрекать его, - подумал Александр, - он искренне верит во Христа, как и всё вокруг. А я? Всё сомневаюсь..."

Через три дня имперский дромон с генералом Александром на борту отчалил от пристани Константинополя. Вместе с ним отправился в путешествие и его духовник, тот самый монах, что встретил у входа в храм Святой Софии. Звали монаха отец Анатолий. Александру было как-то не по себе, когда он слышал, как команда говорила молодому мужчине - отец. Какой он отец, ему бы лёт тридцать добавить, вот тогда отец!

Но за короткое плавание незаметно привык и уже не обращал внимания. Только сам отцом не называл, говорил - Анатолий и всё. Монах не обижался. Он вообще ни на кого не обижался, всегда был спокоен и относился ко всём окружающим одинаково уважительно, не зависимо от положения.

Через сутки однообразного, скучного плавания, ближе к ночи, дромон вошёл в небольшую бухту. Из-за каменного мыса, очень похожего на клюв хищной птицы, показались огни факелов. Они ярко освещали деревянную пристань. Дромон осторожно ткнулся бортом в рогожные мешки с травой, что служили амортизаторами причальной платформы, брёвна недовольно заскрипели, пристань содрогнулась от тяжести прильнувшего к ней дромона.

Не дожидаясь, пока матросы закрепят причальные канаты и подадут трап, Александр прыгнул на дубовые доски причала. Вслед за ним шагнул монах Анатолий. Из темноты в круг рыжего света факела вынырнула щуплая фигура солдата в доспехах лёгкой пехоты. Связка дротиков, выглядывающая из-за плеча, подсказала Александру, что перёд ним аконтист - метатель дротиков. Солдат бросил быстрый взгляд на золотые знаки различия, заикаясь от волнения, громко произнёс:

- П-прошу в карету, г-генерал. Вас ждёт с-стратиг Михаил.

Александр кивнул, молча подошёл к повозке, сёл. Заметил, что монах стоит в стороне, удивлённо посмотрел на него.

- Не положено мне в колеснице для важных господ кататься, - ответил монах, - грех это.

Александр вздохнул, устало сказал:

- Не валяй дурака, Анатолий, садись. Или бегом побежишь за коляской? Я приказываю, так что на тебе греха не будет.

Монах нерешительно потоптался, осторожно сёл с краешку. Поджал ноги в громадных пыльных сапожищах под себя, дорожный мешок устроил на коленях.

К крепости подъехали быстро. Ожидая увидеть деревянный частокол, Александр очень удивился, когда увидел высокие каменные стены, уходящие в обе стороны от ворот и теряющиеся в темноте. Широкие дубовые створки медленно разошлись в стороны. Кони шагом вошли в освещаемый факелами коридор с низким каменным потолком, стали. Ворота за спиной так же неторопливо захлопнулись, послышалось глухое звяканье железных скоб, на которые стражники наложили обструганное бревно засова. Лишь после этого медленно распахнулись внутренние ворота, карета тронулась.

Против ожидания, внутри крепости вместо домов оказались палатки. Стратиг не стал утруждать себя жилищным строительством, справедливо полагая, что безопасность обеспечена, а остальное не его дело. Сам стратиг по-прежнему жил в солдатской палатке.

Когда Александр откинул полог и вошёл, Михаил отложил донесение, не дочитав до конца. Мгновение изучающе смотрел, потом с улыбкой произнёс:

- Приветствую, генерал. Рад, что не ошибся тогда, когда вы с Вардом появились тут впервые. Садитесь.

Александр осторожно присел на краешек складного походного стула.