Александра Федоровна. Последняя русская императрица

Они с большим состраданием относились к младшему брату, этой слабой надежде на будущее их семьи. Они уже знали о всей серьезности его заболевания, которое не позво­ляло цесаревичу жить так, как живут все маленькие мальчики.

Все сестры его просто обожали, и он, если их не оказы­валось рядом, отправлялся на их поиски. Однажды он убе­жал от своей няньки и вошел в классную комнату, где зани­мались сестры. Его они встретили взрывом смеха, и урок пошел насмарку.

Вот в такой интимной обстановке жила семья одного из самых могущественных правителей в мире. Все очень про­сто, обыденно. Никакой показухи, никакой бросающейся в глаза роскоши. Прежде всего — сплоченность, даже можно сказать, соучастие родителей и детей, да и между детьми — тоже.

Воспитатель Алексея писал о нем: «Он жил нормальной жизнью, когда только мог, — был мальчиком живым и озор­ным. Вкусы у него были очень простые, и он никогда не кичился своим положением, тем, что он — великий князь, наследник престола».

Но когда начинались, постоянно повторяющиеся при­ступы болезни, и он истекал кровью, то мальчик становил­ся центром всеобщего внимания и забот; часто медики за­ставляли его проводить в постели целые дни, и он становил­ся таким грустным и печальным, что не хотел ни с кем гово­рить.

Царь пожелал, чтобы рядом с его ребенком постоянно находились два крепких мужчины, чтобы уберечь того от шалостей, да и от возможного покушения. В качестве тело­хранителей к нему приставили двух матросов императорс­кого флота — Деревенько (однофамилец знаменитого вра­ча, лечившего мальчика) и Нагорного. Они одновременно исполняли функции медбратов, оберегали мальчика от травм, были его слугами и всегда должны были доносить, если только у их подопечного начинали проявляться первые, малейшие признаки депрессии.

Цесаревич позволял себе иногда такие шутки, такие про­делки, которые ошарашивали его окружение. Однажды, когда ему было шесть лет, он вошел в приемную отцовского кабинета и увидел там министра иностранных дел Алексан­дра Извольского, ожидавшего у царя аудиенции. Изволь­ский, увидев мальчика, продолжал сидеть. Алексей подошел к министру и громко сказал ему:

— Когда наследник русского престола входит в комнату, все должны вставать...

Это живой по натуре мальчик, чутко воспринимавший все чудесное, что помогало ему переживать страх перед оче­редным приступом болезни, пристрастился слушать «стар­ца», который рассказывал ему множество увлекательных историй. Мальчик, казалось, сам вступал в этот нереальный сказочный мир исполинов, карликов, добрых фей, заколдо­ванных зверей летающих, говорящих рыбок, драчливых вол­ков, лошадей, перемещающихся по небу на крыльях, котов, читающих черные книжки колдунов, сидя на шкафах, в ко­торых набилось полно лукавых домовых...

Родители осыпали сына дорогостоящими игрушками. Каких только игрушек не было у него в детской! Большая железная дорога с куклами в вагонах с длинными косами и кокетливыми шляпками, со шлагбаумами, станциями, до­миками и семафорами, сверкающими краской паровозами; целые батальоны оловянных солдатиков, целый набор кре­постей и пушек; миниатюрные модели кораблей, которые он мог пустить в плавание по бассейну, и даже крошечные церкви, которые звонили в свои колокола, как и подобает в то или иное время службы.

На дворе было разбросано множество других игрушек, — плюшевые медведи, пингвины, азиатские тигры.

Алексей, которого родители и все в семье называли про­сто — Алеша, управлял всем этим очаровательным, неопи­суемым миром, чудесами, вымышленными, сказочными персонажами. Иногда он подолгу впадал в уныние, несмот­ря на ласковые уговоры своего воспитателя, телохраните­лей-матросов, членов семьи. Все происходило оттого, что Алексей в своей магической детской, в которой он был хруп­ким императором, объявлял войну «старушке-смерти», о ко­торой Распутин с присущим ему ироническим смешком си­биряка, говорил, что ее нет, что она уже давно проиграла битву и ретировалась.

Когда отец Григорий однажды спросил его, почему, по его мнению, смерть может оказаться сильнее его, мальчик с серьезным видом ответил:

— Потому что она старше!

Алексей обладал прекрасным музыкальным слухом. Он мог часами слушать, как играют на фортепиано его сестры, и сразу замечал любую неверно взятую ими ноту. В отличие от сестер, он предпочитал балалайку и научился неплохо играть на ней.

Как ему нравилось, когда отец уезжал на охоту в лес, бе­жать к морю, упиваться свежим воздухом, чувствовать упру­гий морской ветер, соленые брызги на лице, слушать музы­ку прибоя.

Ему дарили ручных животных. Его любимцем был шел­ковистый спаниель по кличке Джой, длинные уши которо­го волочились по земле. Когда он болел и ему приходилось подолгу лежать в постели, он брал к себе свою собачку, и в его густой шерсти грел свои окоченевшие пальцы.