Александра Федоровна. Последняя русская императрица

— Любовь моя, должна тебя разочаровать... Ты был воспитан в обстановке постоянных праздников и двор­цовых балов. Мне в детстве приходилось много работать, о многом передумать... Прежде нас учили позаботиться об обездоленных, и только потом думать о своем развле­чении...

— Это, конечно, весьма благородно с твоей стороны, но...

Она перебила его:

— Будь всегда со мной искренним. Если на самом деле считаешь, что я поступаю благородно, то не следует мне воз­ражать. Разве мы с тобой не находимся на вершине, а ведь, как говорится, положение обязывает, не так ли?

Император, испытывая нежность к жене, подошел к ней поближе:

— Да оставь ты это вязание... У тебя такие тонкие паль­чики, такие красивые глазки, Солнышко мое, для чего тебе надрываться на такой работе? Портить пальцы, зрение?Именно потому, что положение обязывает, ты должна пер­вой подавать пример своему окружению и повести кампа­нию милых улыбок...

— Что, у меня кислый вид?

— Да нет, что ты! Но ты сейчас такая серьезная, такая сдержанная, ты совсем не общаешься со своими дамами...

— Но они все такие глупенькие! Пустышки! По крайней мере я в своем положении императрицы заставляю их делать кое-что более полезное и разумное, чем просто сидеть у са­мовара, грызть баранки и судачить о других!

Ты их совсем не знаешь, к счастью для тебя. Они зани­маются всяким вздором, городскими скандалами, сплет­нями, выясняют, кто кого из их соседей любит, и только мечтают о балах, на которых можно встретить жениха, смазливого офицерика или неженатого дипломата, и, прежде всего, они змеюки, выискивают для себя очередную жертву.

— Нет, что ты, дорогая, кажется, ты сильно преувеличи­ваешь. В нашем окружении есть весьма почтенные дамы. Многие наши друзья организуют в своих владениях больни­цы для народа, открывают школы для деревенских детишек, обучают их различному полезному ремеслу, чтобы таким образом помочь им выбиться из ужасной нищеты...

Александра была явно недовольна тем, что он сказал, но на мужа не обиделась.

— Не знаю, где такие люди, о которых ты говоришь. Здесь, во дворце, я только вижу таких, которые весной от­правляются в Париж или в Вену за модной одеждой, а по­том все лето пропадают в морских путешествиях, в которых безумно веселятся, безбожно флиртуют, а осенью все при­лежно делятся свои ми впечатлениями. Ну, как тебе нравит­ся их жизненная программа?

Прости меня, любимый, но я никогда не сумею заставить себя жить среди этих глупых ветрениц...

Николай недовольно сморщился:

— Тем не менее тебе нужно попытаться их завоевать на свою сторону... нужно достучаться до их сердец...

— Сердца? Где ты их у них нашел? Когда в их присутствии начинаешь только говорить о благотворительности, можно по­думать по выражению на их лицах, что их склоняют к какому- то просто тяжкому труду, который невозможно исполнить...

За этот первый год ее царствования высшее общество Санкт-Петербурга разделилось на два клана: первый воску­рял фимиам вдовствующей императрице, которую в течение тринадцати лет нахваливал двор, проявляя свое искреннее желание безудержно веселиться и развлекаться; второй де­лал все, чтобы соблазнить молодую жену Николая, приехав­шую из Германии. Их первый ребенок, который только что родился, не был даже наследником, — гарантом продолже­ния династии Романовых!

Вот в такой атмосфере готовилась церемония коронова­ния, которая намечалась на май месяц.

Москва с Санкт-Петербургом соперничали, разрабаты­вая свои проекты организации пышного общенационально­го праздника.

Обряд коронования должен был проходить в полном со­ответствии с вековой русской традицией, и в первые дни апреля уже не было никаких сомнений в том, что коронация будет в Москве.

Увы, Москва, в эту весну 1896 года в последний раз бра­ла на себя роль ревностной хранительницы прошлого, обя­зав императора — своего последнего правителя — подчи­няться выработанный ею законам.

По взволнованному городу прокатился радостный слух, слухи все множились, царь, говорят, собирается короновать­ся по старинному обычаю предков, и по этому случаю будут проведены массовые народные гулянья. Такой радости дав­но в городе не царило. Она волнами вместе с вновь прибы­вающими накатывалась на Москву. Москвичи теперь толь­ко и думали о том, как весело они проживут эти торжествен­ные, праздничные дни. Каждый час в старую столицу прибывали тысячи иногородних. Это было похоже на чу­жеземное вторжение, — такого потока разношерстного на­рода никто здесь не ожидал.

Все принимали участие в этом ярком, шумном торжестве, вероятно, одном из последних, если не последнем, перед наступлением сумерек кровавой Революции...

Три дня до коронования царям полагалось проводить в молитвах, чтобы лучше подготовиться к принятию священ­ного таинства миропомазания на царство.