Александра

В июле в Петербург прибывает французский президент Пуанкаре. Торжества напоминают демонстрацию блеска и силы, исходящих от царского двора и российской армии. На пороге грядущих событий этот визит станет в то же время символом рокового для России союза; но он также показателен для атмосферы, в которой давали о себе знать будущие события.

На робко высказанные Пуанкаре опасения о возможности войны царь возражает:

«Германский кайзер слишком осторожен, чтобы бросать свою страну в авантюру, а что касается императора Франца Иосифа — тот хочет только умереть спокойно…»

Французский посол в Петербурге Палеолог вспоминает о тех днях и одном из редких — и последнем — случае, когда он видел царицу за праздничным столом:

«В половине девятого праздничный стол в зале императрицы Елизаветы. По блеску мундиров, пышности туалетов, богатству ливрей, красоте украшений, по всей обстановке роскоши, власти и великолепия, с которым не мог бы соперничать ни один двор мира, зрелище непревзойденное.

Во время обеда я наблюдал за императрицей Александрой Федоровной, напротив которой сидел. Хотя празднества давно вызывают у нее отвращение, ей захотелось оказать величайшую честь президенту дружественной республики своим присутствием. Она выглядит еще довольно хорошо; на голове у нее сверкают бриллиантовые украшения, ее грудь в обрамлении белого парчового платья сияет белизной. Двадцать четыре года не смогли повредить ее фигуре и внешности. Сразу же после первого блюда она старается завести беседу с Пуанкаре, сидящим справа от нее. Но вскоре ее улыбка искривляется; на щеках появляются пятна. В такт тяжелому дыханию поблескивает бриллиантовое ожерелье, украшающее ее грудь. До самого конца обеда, который длится очень долго, бедная женщина явно борется с нервозностью. Ее черты внезапно разглаживаются, когда император поднимается, чтобы провозгласить тост…»

Политические беседы относительно «австро-сербского спорного вопроса» Палеолог резюмирует так:

«Они рассмотрели вопрос, из-за заносчивой позиции Австрии становящийся с каждым днем все тревожнее. Пуанкаре сделал особый акцент на том, что единственное средство сохранения всеобщего мира заключается во взаимном обмене мнениями между всеми великими державами, благодаря чему можно было бы избежать конфронтации отдельных государств между собой. Этот способ уже сослужил блестящую службу в 1913 г. Если бы мы вновь к нему обратились…»

Для атмосферы недоверия, царившей в то время в международной дипломатии, показательны короткие диалоги во время дипломатических раутов в Зимнем дворце.

Традиционно послов представляют президенту по отдельности. Первым появляется самый старший по рангу дуайен, германский посол граф фон Пурталес. Президент вежливо беседует с ним о французском происхождении его имени — и ни слова о политике.

С японским послом Мотоно, с которым Пуанкаре уже знаком, через несколько дней будет окончательно решен вопрос о вступлении Японии в Тройственную Антанту Франции, России и Англии.

Английскому послу, сэру Джорджу Бьюкенену, французский президент недвусмысленно дает понять, как важно было бы теперь превратить Тройственную Антанту в Тройственный союз, и заверяет его в том, что царь готов учесть интересы Англии в Персии.

После обмена дежурными приветственными фразами с послами Италии и Испании подходит очередь посла Австро-Венгрии, венгерского графа Сапари. Его неожиданное возвращение в столицу дало повод для слухов об обострении австро-сербского инцидента. После вступительных соболезнований по случаю кончины эрцгерцога Франца Фердинанда Пуанкаре сразу же ставит Сапари вопрос:

— У Вас есть новости из Сербии?

— Идет судебное расследование, — сухо отвечает Сапари.

После краткого приветствия дипломатов небольших государств, собравшихся в соседнем зале, Пуанкаре задерживается с сербским посланником Спалайковицем. Для единственного из них у президента находится несколько дружеских слов.

Во время этого официального визита в промышленных районах Петербурга проходят антиправительственные манифестации. Членам французской делегации, обеспокоенным явными проявлениями внутренней нестабильности российского союзника перед лицом международной напряженности, объясняют, что среди зачинщиков общеизвестные агенты германской шпионской организации.

Торжественный военный парад на плацу в Красном Селе вновь успокаивает французских гостей. Впечатление на них производит также смотр войск, во время которого мимо праздничного павильона проходят строем различные полки. На одном из подобных нескончаемых парадов гвардейских полков персидский шах однажды недоверчиво попросил, чтобы его отвели к исходному пункту выхода войск, так как хотел лично удостовериться, что перед ним не проходили все время одни и те же воинские соединения.

23 июля — прощальный обед на борту броненосца «Франция», на котором французский президент приплыл в Петербург. Несмотря на видимую усталость и ухудшение здоровья, Александра появляется вместе с царем. Присутствуют также ее старшие дочери и другие великие княгини и князья.