Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа

Согласие учёных, правда, заканчивается, когда они пытаются продвинуться ещё дальше по временной шкале, и найти первооснову культа. Здесь рождается великое множество теорий, среди которых – теория, сводящая девять Муз к одной изначальной Музе, а уже от неё – к единой общеевропейской первобогине, Великой Матери всего сущего. Затем эта первобогиня приобретает три ипостаси (Тройственная Муза), распадается на триады (так рождается девятка), и, наконец, лишается первородной роли, вытесненная на периферию культами мужских божеств при переходе от матриархата к патриархату[91]. Созданная Робертом Грейвсом, более поэтом, чем кабинетным учёным, теория единственной изначальной Музы приобретает в 1970-е годы вполне рациональное обоснование в «Морфологии искусства» М. С. Кагана[92], где увеличение числа Муз накладывается на процесс эволюции комплекса «мусических» искусств и дробления их на виды и жанры.

Между тем в большинстве дошедших до нас текстах говорится о Музах во множественном числе: от трёх (необходимый минимум, позволяющий замкнуть магический круг в ритуальном танце) до девяти. В тех случаях, когда поэты призывают одну безымянную Музу, как, например, Гомер (П., I, 1; Od., I, 1), их призыв не свидетельствует о некоем «мусическом монотеизме». В так называемом Каталоге кораблей, включённом в «Илиаду» (П., II, 484, 491), и в «Одиссее» (XXIV, 60) мы уже встречаем «классическую» девятку, а «канонические» имена Муз перечисляет Гесиод:

Девять богинь, дочерей многославного Зевса-владыки, —
Девы Клио и Евтерпа, и Талия, и Мельпомена,
И Эрато с Терпсихорой, Полимния и Урания,
И Каллиопа, – меж всеми другими она выдается…

(Theog., 76–79. Перевод В. В. Вересаева).

Только спустя четыреста лет поэт Симонид Кеосский, прославляя победу греков над персами при Платеях (479 г. до Р. X.), обратится к «многоимённой» Музе ([] ) (Sim. fr. eleg. 11, 21, M. L. West. Цит. по: Jung M. Dr. Marathon und Plataiai. Zwei Perserschlachten als «lieux de m'emoire» in Antiken Griechenland. – G"ottingen, 2006. S. 226). Ho Симонид, будучи жрецом храма Аполлона на Кеосе, руководивший храмовыми хорами и сочинявший богослужебные песнопения, наверное, был знаком с проповедуемым орфиками, пифагорейцами и философами-элеатами учением о непостижимом высшем божестве (Протогоне, Хроносе, Огненном Едином, Боге-Бытии), проявляющем себя в бесчисленных мужских и женских воплощениях и под разными именами. Кроме того, в другом известном нам фрагменте, Симонид говорит о многих Музах (fr. 73, D. L. Page).

Таким образом, уже в конце Тёмных Веков греческой истории (VIII–VII вв. до Р. X.) в мифологии и религии эллинов сложилась традиция почитания определённой группы богинь, занимающих в пантеоне гораздо более высокое положение, чем бесчисленные и часто безымянные образы нимф, хозяек гор, лесов, родников и ручьёв. При явном сходстве с культами Апсар и Валькирий, обнаруживается и существенное отличие, подчёркивающее этот высокий статус. Число Апсар доходит до нескольких сотен тысяч, они зарождаются спонтанно, при пахтании богами Молочного океана. Лишь позже выделяются главные Апсары, сотворенные Брахмой и обретшие имена и биографии (Урваши, Менака, Рамбха, Тилоттама). Германо-скандинавские мифы называют то девять[93], то тринадцать Валькирий[94], что уже близко к эллинским подобиям, но если сопоставить все имена, то их окажется уже не менее двух десятков. И у германцев, скорее всего, также шёл процесс сокращения первичного, неопределённого числа богинь. В случае с Музами, наоборот, происходит увеличение объектов поклонения, но этот процесс начинается с сакральной Троицы и останавливается на оптимальном, не без веры в магическую символику чисел, количестве. Оптимальном – не только в смысле закрепления за каждой Музой функций покровительства достаточно строго определённым видам творческой деятельности. Наличие общего культа необезличенных единокровных сестёр-богинь ещё и позволяло, не порывая с культом, многократно переходить от одного вида к другому.

Далее, нам нужно учитывать, что языческие религии индоевропейских народов, до тех ударов, которые нанесли им буддизм и христианство, эволюционировали медленно, тысячелетиями, без реформаторских толчков и потрясений. Связанные с поклонением Музам религиозные союзы и философские школы (орфики, пифагорейцы, платоники, перипатетики) не разрушали традиционной религии; их новации заключались лишь в переосмыслении древних обрядов. Следовательно, ни одна из первоначальных, существовавших ещё до появления полисов и эллинистических монархий функций богинь не могла быть просто отброшена. А эти функции явно далеко не полностью соответствуют сложившимся к IV веку до Р. Х. видам, родам и жанрам мусических искусств.

2