Александрин. Огненный цветок Вальхейма

Девушка из кожи вон лезла, пытаясь строить из себя роковую соблазнительницу. Но если Александрин, сама того не осознавая, буквально источала чувственность — ею были пронизаны и нежный голос, и каждое движение её совершенного, такого манящего тела, — то Алис, по сравнению с маркизой, казалась неудачной подделкой. Фальшивкой. Как и многие придворные дамы, которых Моран всегда сторонился. Потому как не видел смысла связываться с пустышками.

Странно, что Серен показалась ему алмазом в куче золы. Маркиз и сам толком не мог себе объяснить, за что когда-то её полюбил. А шестнадцатилетнюю девочку, такую трогательно-беззащитную в своём горе, которую повстречал в королевском парке и которая пленила его воображение своей красотой и кротостью в первые же мгновения, отпустил.

Позабыл о ней, ослеплённый обманчивым блеском Серен, за которым таились порочная натура и насквозь прогнившая душа.

Де Шалон поднялся. Близость девушки, щенячий восторг в её широко распахнутых, абсолютно пустых глазах раздражали. Этот всплеск негатива явно понравился демону — ему было чем поживиться у Стража. А вот податливые, на всё готовые девицы, наоборот, высшему были не по вкусу. Такие наводили скуку.

Едва уловимый шёпот, постепенно нарастая, звучал в сознании. Исчадие Мглы предлагало отвесить девчонке пощёчину. Одну, лучше — две. Возможно, тогда с её напудренного личика сойдёт это придурковатое выражение, и она станет посговорчивей.

— Алис, продав кулон, вы обогатитесь, — стараясь заглушить в себе настырный голос, с напускным спокойствием произнёс Моран.

— Мне не нужны деньги! — выпав из образа искусительницы, заявила девица. Подскочив с места, капризно топнула каблуком. — Мне нужны вы! И не говорите, что я вам не интересна!

— Вы, кажется, забыли, что я женат, — сухо оборвал её Страж, надеясь тем самым остудить пыл дурочки.

— На женщине, которая вас на дух не переносит! — зло выкрикнула девушка и довольно усмехнулась, заметив, как тень набежала на всегда такое бесстрастное лицо чародея. Пусть и незначительная, но всё же месть за её уязвлённую гордость. — При дворе все только и говорят, что о ваших ссорах.

Демон в сознании уже не шептал, а визжал, требуя отхлестать девчонку по щекам за наглость в голосе и во взгляде.

— Я узнавал, дела вашей семьи идут плохо, — сдерживая из последних сил себя и тварь внутри, процедил маркиз. — Продайте мне украшение — и забудете о нужде.

Расстроенная, оскорблённая до глубины души безразличием Стража, Алис упрямо тряхнула медной копной:

— Думаете, вы единственный, кому нужна эта побрякушка и кто готов расплатиться за неё горами и горами золота? Хоть я и не понимаю, с чего это вдруг все заинтересовались каким-то столетним кулоном…

— Все — это кто?

Но мадмуазель дю Файи больше не собиралась строить из себя радушие и очарование, как и терпеть присутствие чародея.

— Больше я вам ничего не скажу. Убирайтесь! — Подлетев к двери, остервенело толкнула створки. — Уходите и забудьте о нашем договоре! Отныне я в вашу сторону даже не взгляну! И уж точно ни за какие сокровища мира не отдам оскорбившему, унизившему меня человеку фамильную драгоценность!

Пелена гнева заволокла пространство, скрыв искажённое злостью лицо с россыпью веснушек, едва различимых под слоем пудры. В два шага преодолев короткое расстояние, Страж оказался возле строптивицы.

Не для того он искал Слезу Единой, возможно, последнюю в этом мире. Единственную, что могла спасти его от неминуемой гибели, чтобы вот так просто отказаться от кристалла. Из-за каприза дурной девчонки.

Демон жаждал подпитки. Моран — спасения. Это желание было настолько сильным, что в какой-то момент маркиз почувствовал, что больше не властен над собой.

Я буду спать. Я. Буду. Спать.

Вот сейчас закрою глаза и сразу улечу в страну грёз, где нет места страхам, тревоге, ревности, уже успевшей обглодать моё сердце до косточек.

Ладно, в сердце костей нет. Но вот поперёк горла одна мне точно встала. И этим обглодком была Алис. Не думать о которой просто не получалось! И о Моране с ней за компанию.

Надеюсь, им обоим сейчас икается.

Я уже вся извертелась в постели. Сбила простыни, и теперь они кучевым облаком белели на фоне резного изножья кровати. Сбросила на пол подушки. Все, кроме одной, в которую вцепилась — не оторвать. Уткнувшись в расшитую райскими птицами наволочку, из последних сил сдерживалась, чтобы не заорать.

От переживаний и угнездившейся во мне магии, никак не находившей выхода, опять начался жар. Сорочка липла к мокрому телу, волосы — к покрытым испариной вискам.

Да когда же закончится этот кошмар!

Повертевшись с бока на бок ещё какое-то время, но так и не сумев уснуть, проклиная Морана и свои к нему чувства, которые никак не удавалось в себе искоренить, поднялась. Сунула ноги в лёгкие открытые туфельки, увенчанные розовыми помпонами. Интересно, в каком состоянии находился маркиз, когда их для меня заказывал? На ходу завязывая непослушными пальцами шёлковые ленты пеньюара, осторожно приблизилась к двери.