Алексей Петров

Слезы застилают глаза, соленый поток стекает по щекам. Мой разум затуманен, головокружение вызывает рой звезд за закрытыми веками, пока я раскачиваюсь на полу. Говорят, это признак безумия. И я с радостью признаю, что схожу с ума.

Его тепло окутывает меня, когда он осторожно прижимает мое напряженное тело к себе, держа так, будто я сделана из стекла и могу разбиться от его дыхания.

— Все в порядке. Я с тобой…

Ласковые слова не успокаивают дрожащее тело, и я прижимаюсь к нему еще ближе, пытаясь слиться в единое целое. Может быть, тогда я буду в безопасности.

Я не хочу знать, жив он или мертв, потому что, в любом случае, придет кто-то еще. Они обещали, что придет день, когда я выплачу свой долг, или все узнают, чем зарабатываю на жизнь.

Мне не стыдно. Но есть часть меня, которая хочет сохранить свою личную жизнь в тайне. И я чувствую, что могу ему доверять.

Слезы пропитывают тонкую ткань моей футболки, пока Алексей нежно вытирает каждую из них.

— Кто это был?

— Когда мои родители умерли, они заявились ко мне домой, утверждая, что я должна вернуть все деньги, которые задолжали мои родители, но у меня не было такой суммы. Я умоляла их, надеясь, что они дадут мне время попытаться накопить.

— И они дали? — Алексей выглядит обеспокоенным, брови сведены вместе, отчего он выглядит старше.

— Нет, — вздыхаю я. — Они сказали, что если я не отдам им семьдесят пять тысяч, которые по праву их, то меня ждет та же участь, что и моих родителей.

Слезы наполняют мои глаза, болезненное покалывание разливается по моей груди от воспоминаний.

— С тех пор я пытаюсь убежать от них. Но они всегда появляются, что бы я ни делала.

— У каждого из нас есть свои демоны, Кодак. У кого-то они проявляются чаще, чем у других. Но когда это происходит, их становится легче устранить. И я с радостью избавлю тебя от всех них.

Мои глаза впиваются в его, а в голове кружатся голоса.

Если бы я была одна, выжила бы?

Я ничего не знаю о самозащите.

— Алексей?

Он издает низкий стон одобрения, снова и снова оглядывая каждый сантиметр комнаты.

— Ты… Ты можешь научить меня, как постоять за себя?

Его голова резко поворачивается в мою сторону, морщины на лбу становятся глубже, он смотрит на меня с беспокойством.

— Зачем? Для этого я здесь.

— Я серьезно. Помоги мне. Пожалуйста.

Поднимаясь на ноги, он протягивает руки, берет мои ладони в свои и поднимает меня.

— Ты уверена, что сможешь? — его глаза сканируют все мое тело, и выражение беспокойства появляется на лице.

— Со мной все в порядке. Ничего не сломано, порезы незначительные. Почти не болят, — я провожу руками по своему телу, показывая, что вполне способна сделать это.

Тревога все еще гнетет меня, я неуверенно качаюсь на ногах и кладу руку ему на плечо, чтобы удержаться.

— Ну, что?

— Сначала бурбон. Потом уроки. Твоему учителю нужно выпить, прежде чем он научит тебя чему-нибудь. Не думаю, что смогу выдержать, если ты окажешься на мне сверху, когда я буду лежать на полу.

— Заткнись, — передразниваю я, толкая его в твердую, как камень, грудь.

Он идет на кухню, глубокий смех пробирает меня до самой души.

Слышен звон стеклянной бутылки, когда он наполняет два бокала золотистой жидкостью и возвращается в гостиную.

— Вот, — говорит он, передавая бокал.

— Спасибо.

Я делаю глоток напитка, и жгучее ощущение мгновенно проносится по горлу, заставляя подавить кашель. Этот напиток горький.

— Алексей. Мы можем начать прямо сейчас?

Положив свою руку в его, я позволяю ему вывести меня из комнаты. Оглянувшись через плечо, замечаю безжизненное тело на переднем дворе, кровь растекается вокруг головы.

— Иди приведи себя в порядок, я скоро вернусь за тобой. Нужно кое-что убрать сначала. А потом начнем.

Направляясь к коридору, останавливаюсь, когда его голос раздается за моей спиной. Я поворачиваюсь к нему лицом, замечая, что он прислонился к стене, скрестив руки на груди. Его губы растягиваются в ухмылке, в глазах появляется блеск.

— Во время занятий ты называешь меня «сэр», — тон игрив, он приподнимает бровь. — Как только ты пойдешь за мной в мой класс, я сведу тебя с ума своими знаниями. И, может быть, если ты будешь хорошей девочкой, я вознагражу тебя.

Почему у меня такое чувство, что я мало чему научусь?

— Как ты это делаешь? — спрашивает она, дрожа в моих объятиях.

Все ее внимание сосредоточено на большой боксерской груше. Она отводит руку назад, выравнивает костяшки с крестиком в центре и делает выпад вперед.

Ее тело подается вперед и сталкивается с грушей.

— Слегка расставь ноги, вот так.

Положив руки ей на бедра, раздвигаю ее ноги, ставя одну немного впереди другой.

Чувствуя тепло, исходящее от нее, я с трудом заставляю себя убрать руки.

Она откашливается, ее тело отстраняется от моего прикосновения, и она снова поднимает руки к груди, чтобы попробовать еще раз.

Я снова выпрямляюсь, моя грудь прижимается к ее спине, когда поправляю положение ее рук. Костяшками касаюсь упругой груди, окончательно фиксируя позицию, придерживая локти.

— Хорошо. Теперь сосредоточь вес на ногах, чтобы сохранять равновесие, но отталкивайся локтями, а не всем верхом, вот так.