Алексей Толстой в «хождениях по мукам» четырех супружеств

«Он довел меня к себе, в свое жилье, – вспоминала Софья, – и тут обнаружилось одно его драгоценное качество, которым впоследствии я восхищалась всю жизнь: его талант домовитости, умение украсить свой дом, придать ему нарядный уют».

Правда, здесь, в Финляндии, на Козьем болоте, у него еще не было тех великолепных картин, которыми он с таким безукоризненным чутьем красоты увешивал свои стены впоследствии, не было статуй, люстр, восточных ковров. Зато у него были кусты можжевельника, сосновые и еловые ветки, букеты папоротников, какие-то ярко-красные ягоды, шишки. Всем этим он обильно украсил стены и углы своей комнаты. А над дверью снаружи приколотил небольшую дощечку, на которой была намалевана им лиловая (или зеленая?) кошка модного декадентского стиля, и лачугу стали называть «Кошкин дом».

В тот период Алексей Толстой буквально поразил всех своей удивительной тягой к творчеству. Сосед по даче Корней Чуковский отмечал: «Чтобы одновременно в течение года печататься в шестнадцати разных изданиях, нужно было работать не разгибая спины».

Максимилиан Волошин писал А. М. Петровой: «Толстых вижу не часто. Он идет вперед гигантскими шагами. Его последние повести пророчат в нем очень крупного романиста. Его литературная дорога уже обеспечена». Издатель «Шиповника» С. Ю. Копельман заключил с Толстым договор на право публикаций того, что он напишет, с выгодным гонораром и дополнительными 250 рублями в месяц».

Софья Дымшиц о том времени вспоминала: «Около года мы прожили на старой квартире: на Таврической улице, – а затем осенью 1910 года сняли четырехкомнатную квартиру – мансарду на Невском проспекте… Жизнь наша шла по заведенному Алексеем Николаевичем распорядку. Она строилась так, чтобы он мог работать строго организованно. По утрам, после завтрака, мы совершали прогулку. Затем, вернувшись, Алексей Николаевич наливал в большой кофейник черного кофе и уходил работать в свой кабинет… на обед приходил к нам кто-либо из гостей. Алексей Николаевич выходил из кабинета, все еще погруженный в мысли, тихий и молчаливый. Но очень скоро он превращался в веселого и гостеприимного хозяина, в остроумного рассказчика и внимательного собеседника…»

Работал очень много. В те годы появились его изумительные сказки, которые охотно публиковали различные периодические издания и к которым стали проявлять интерес книгоиздатели.

К. И. Чуковский

Софья Дымшиц-Толстая в гостях у Волошина. Коктебель. 1909 г.

Откуда все это бралось? Не из родного ли Заволжья, не из замечательных сказок матери, которыми Алексей восхищался в детстве? И конечно, талант. Корней Чуковский недаром отмечал: «Алексей Толстой талантлив очаровательно. Это гармоничный, счастливый, свободный, воздушный, нисколько не напряженный талант. Он пишет, как дышит. Что ни подвернется ему под перо: деревья, кобылы, закаты, старые бабушки, дети, – все живет, и блестит, и восхищает…»

Софья Дымшиц в своих воспоминаниях рассказала о некоторых прозаических произведениях, не увидевших свет и оставшихся в рукописях. Они были написаны в период, когда в их жизни не было ни облачка, ни даже тени.

В своей книге Елена Дмитриевна Толстая привела один такой материал, написанный по мотивам первой встречи и первой прогулки Алексея Толстого с Софьей. Герой назван Алексеем, героиня – Рахилью.

«Очевидно, к тому же 1907-му или к началу 1908 года принадлежит несколько прозаических фрагментов, оставшихся в рукописях, в одном из них появляется женский образ, навеянный Софьей. По всей вероятности, здесь отражена их первая встреча, произошедшая весною под Дрезденом; знакомит молодых людей брат героини, как и было в действительности.

Заголовок такой… «Низкий и длинный кабачок». Гл. 2. Отрывки.

«На веранде темно, а сквозь широкие окна виден танец в освещенной люстрами паркетной зале… По крыше <веранды> и в темноте за открытой верандой стучит и плещет теплый дождь и шумят липы…

– Вы любите дождь ночью, спрашивает Рахил[ь] и <кажется> Алексей знает, что это говорят темные глаза ее… <…>

– Мне представляются маленькие духи, хлопают в ладошки, со смехом пролетают в листьях, шлепают босыми ножками по земле, а вовсе не дождь, говорит Рахиль».

Вспомним. Это точно так, как было в день знакомства. И Толстой передает свои чувства…

«Алексей искренно восхищен – конечно это очень красиво, и ему что-то вроде этого представляется…

Узкое синее платье надушено фиалками и глаза такие лиловые в темноте, а она все улыбается и слова такие непохожие и тоненькие, как ее руки.

Говорит, что кажется Алексею, вот он проснется и будет плакать…

– Мне кажется, раньше было это, – говорит Алексей.

– Что?

– Да вот так мы сидели и шел дождь…

Рахиль улыбается…

Брат ее и Жорж сидят рядом у другого стола, курят и глядят в окошки…

– А им не кажется, – улыбается Рахиль. – Знаете, почему…

– Почему? <…>

Печалятся лиловые глаза. Рахиль вздыхает…

Нет, я не скажу <вам этого>…

Опять запах фиалки вдыхает Алексей. <…>

– Хорошо, если бы на земле цвели цветы, деревья, летали дневные птицы в золотых перушках… и не было бы людей совсем…