Алексей Толстой в «хождениях по мукам» четырех супружеств

«Вечером под Новый год, уложив детей спать, я сидела у камина в нашей маленькой столовой на улице Ренуар и заканчивала бархатное платье; уже два раза приходили справляться, готово ли оно. Моя заказчица, жена русского художника Р., собиралась ехать в нем на встречу Нового года. Я торопилась и поглядывала на часы. Круглые брикеты в камине накалились, их ровный жар согревал ноги. Я устала, просидев целый день за работой, и уже предвкушала отдых после трудового дня: сдать заказ, взять ванну, надушиться, надеть вечернее платье. В ресторане у Прюнье заказан был столик. Там соберутся друзья к двенадцати часам. Сегодня я прокучу собственные, заработанные деньги. Разорюсь на лангуста, так и быть, а мужу закажу дюжину маленьких кольчестер – его любимых устриц. Это будет замечательно.

Из соседней комнаты, где Толстой стучал на машинке, доплывал знакомый запах кэпстена (трубочного табака. – Н.Ш.). Как всегда, и дымок этот, и стук машинки рождали во мне ощущение праздника».

Русские эмигранты у собора св. Александра Невского в Париже

Как видим, приходилось подрабатывать портнихой. Но такова уж жизнь в эмиграции.

Тяжелые испытания выпали в эмиграции и на долю жены Куприна. Он вспоминал:

«Елизавета Морицовна сама стирает, стряпает и моет посуду…»

Приходилось ей и работу искать, чтобы как-то прожить, свести концы с концами.

Олег Михайлов отметил в книге:

«На ее хрупкие плечи легли теперь все житейские невзгоды – все муки за неоплаченные долги и добывание денег “хоть из-под земли” не только для собственной семьи, но и для нуждающихся друзей и знакомых».

Нелегко жилось и семье Бунина. Они с супругой Верой Николаевной тоже испытали нужду.

Алексей Толстой был в самых лучших отношениях с Буниным, а вот с Куприным общался мало. В эмиграции первой Куприна встретила Наталья Васильевна, встретила, как указала, спустя 10 лет после первого, не очень приятного знакомства, о котором, точнее о том, как оно произошло, Алексей Толстой не знал, и слава богу.

Встретилась же после столь долгого перерыва как раз в тот день, когда пошла передавать заказчице законченное платье.

«К одиннадцати часам я закончила платье, встряхнула его и, перекинув на руку, опустилась в бельэтаж, где жила моя заказчица.

– Наконец-то! – воскликнула она и повела меня в спальню, вытолкнув оттуда каких-то мужчин в смокингах, между которыми был Куприн».

Закончив работу и сдав заказ, Наталья Васильевна пошла домой.

«У дверей курил Куприн.

– С Новым годом! – остановил он меня.

Поклонившись, я хотела пройти мимо, но он загородил дорогу.

– Дайте ручку, портниха.

Я протянула руку.

– Помирились? – спросил он и, не выпуская руки, близко заглянул в глаза.

– Александр Иванович, а как же перышки?

Он не сразу понял, потом улыбнулся:

– Перышки? Вот злопамятная! А они на портнихах не растут. И слава тебе господи. Без них лучше. Верно?

– Верно, – согласилась я, – с Новым годом!

На этом мы простились».

Что же за «перышки» вспомнила Наталья Васильевна? В воспоминаниях она поведала:

«Так случилось, что на банкете памяти Тургенева, в белом зале Театрального клуба, меня посадили далеко от мужа, на другом конце стола. По молодости лет я была неопытна в застольных беседах и поэтому, окруженная малознакомыми людьми, чувствовала себя неуютно. Напротив сидел плотный человек с волосами, начесанными на лоб челкой. Он в упор смотрел на меня злыми медвежьими глазками.

– Это писатель Куприн, – шепнул мне сосед, критик Волынский, – прошу вас, не глядите в его сторону. Он пьян.

Но Куприн искал моего взгляда и, встретясь с ним, спросил:

– Замужем?

Я ответила, словно уличенная в нехорошем:

– Да.

Тогда, обращаясь к своему соседу, он сказал громко:

– А делает вид, будто не знает, как дети делаются!

Мне стало жарко. Я не знала, что ответить на дерзость. Волынский поторопился отвлечь мое внимание и заговорил о вечере дионисийских плясок на квартире у Сологуба.

– Вы не принимаете участия? Надо, чтобы вы плясали с нами, – сказал он и взволнованно вытер губы комочком платка. Куприн в это время, отмахнувшись от соседа, тянувшего его в сторону, продолжал, глядя на меня в упор…

Я не знала, куда отвести глаза, как скрыть запылавшее лицо. Но, видимо, пьяному человеку нравилось мое смущение. Он поднял рюмку и, продолжая глядеть в упор, медленно и отчетливо, пренебрегая буквой “э”, произнес:

– Поетесса…»

Тут нужно уточнить, что тогда Наталья Васильевна была еще замужем за адвокатом. Ну а Куприн, как известно, прошел армейский строй, да и после ухода из армии варился в таком обществе, где за словом в карман не лезли и слова эти частенько не относились к изящной словесности.

Впрочем, это не помешало ему стать великолепным писателем и создавать произведения, написанные высоким и изящным стилем, немногим уступающим бунинскому.

А. И. Куприн

В эмиграции было сложно удержаться от соблазна залить свои переживания вином. Только напряженная творческая работа спасала от падения.

Перед Алексеем Толстым такие вопросы не стояли. Сразу же начал он работу над своим главным романом – «Хождение по мукам».