Алена Савченко. Долгий путь к олимпийскому золоту

Вскоре после возвращения из США Алена захотела попробовать на льду что-то особенное. Она ощущала небывалый прилив сил и, казалось, была готова к «подвигам». Но вот слово «казалось», наверное, было ключевым в ее настрое, так как, чувствуя в себе силы и небывалую энергию, Алена не учла влияние джетлага после пересечения нескольких часовых поясов. Ее организм еще не совсем перестроился по прилете из США. Но, несмотря на это, Алена решила попробовать прыгнуть каскад из трех тройных прыжков. Было бы здорово, подумала она, и пошла на разгон. Первый прыжок она приземлила чисто, оттолкнулась, сделала крутку, выехала – чисто! Оттолкнулась снова… и вот тут что-то пошло не так, осознала Алена, когда со всей силы приложилась лицом об лед… «Лицо будет выглядеть ужасно», – мгновенно промелькнула мысль, прежде чем она кое-как взяла себя в руки, встала и поехала к бортику, на котором где-то стоял обезболивающий спрей. Скорее всего, ей больше не потребуются тени для век – их темно-синий цвет ей был гарантирован. Отек вокруг глаза быстро набухал. Бруно подал ей баллончик с заморозкой, в ужасе качая головой. «Это было ооооууу…» – прошептал он, но при всем желании больше ничем не мог помочь Алене.

* * *

Вспоминая все это, Алена еще раз улыбнулась зрителям. Ее сердце колотилось после первого проката новой произвольной программы, она чувствовала тепло руки Бруно на своей спине, когда они бок о бок шли в Kiss & Cry, чтобы дождаться результатов судейства. Сегодня в Оберстдорфе они не откатали программу чисто, но она произвела впечатление. И это было для них гораздо важнее, чем полученные баллы. Времени для дальнейшей работы над качеством прыжков и выбросов было пока еще достаточно. На первом турнире сезона они четко увидели, над чем им предстоит особо поработать и в чем заключаются их слабые стороны. Кроме того, их все еще не полностью удовлетворяла начальная поза со знаком бесконечности, возможно, придется ее как-то видоизменить, как, впрочем, и окончание программы. Но сама произвольная всем понравилась, и это было для них на данный момент самым важным.

А вот с короткой программой, для которой они выбрали «Фламенко» – очень энергичный и горячий танец, – все шло не так гладко. Танец, наполненный страстью и любовью, в Олимпийском сезоне мог прийтись по душе зрителям, ведь в такую программу они могли бы, как Алена это и любила, включить больше танцевальных элементов. И казалось, зрителям в Оберстдорфе их «Фламенко» очень даже понравилось. Сама Алена чувствовала себя комфортно в этой программе, превращаясь на льду в испанскую диву в огненном танце, поставленном для них в Майами Джоном Циммерманом. А вот у Бруно не получалось вжиться в роль испанского мачо. Ему было трудно реализовать эту идею на льду, и, похоже, чувствовал он себя совсем не в своей тарелке.

– Не подходит она мне, – говорил он каждый раз, когда они катали на тренировках программу. При этом Бруно даже не спорил и не пытался что-то доказать, но Алена видела, что он не чувствовал себя свободно во «Фламенко», и поэтому был немного скован.

– Мы должны больше тренировать ее и накатывать, тогда ты ее прочувствуешь, – заверяла его Алена. Но Бруно, не прислушиваясь к ней, просто по инерции продолжал тренировки. И тот факт, что программу он не чувствовал, отражался на соревнованиях. Ни разу они не откатали «Фламенко» чисто, что начинало напрягать уже саму Алену, и тем сильнее, чем ближе приближались главные турниры сезона.

Она помнила похожую ситуацию, когда ей и Робину пришлось менять программу почти перед самой Олимпиадой. Тогда Алена не могла привыкнуть к программе, и поэтому теперь, спустя годы, она как никто другой понимала состояние Бруно и его возражения против «Фламенко». Алена любила эту короткую, но, если партнер чувствовал себя в ней неуютно, они должны были решить этот вопрос и не повторять ошибки прошлого.

– Давай сегодня прокатаем нашу старую программу прошлого года, – предложила Алена, вытаскивая диск с «That Man» в стиле линди-хоп.

Бруно непонимающе уставился на нее.

– Что произошло, с чего вдруг? – наконец спросил он, подъезжая к бортику со стоящим на нем музыкальным центром.

– Мы просто попробуем, – объяснила Алена и подала глазами знак выходить на лед.

Последний раз они катали эту программу почти год назад, и теперь повторять все движения по памяти было сложно. Но получилось. Тело, безусловно, имело свою собственную память, все движения легко вспомнились, и во время этого пробного прогона программы они, к слову сказать, не совершили ни одной ошибки. Уже во время проката Алена увидела, как заблестели глаза у Бруно, и именно этих горящих глаз ей так не хватало во «Фламенко». Бруно не просто катал эту программу. Он наслаждался ею так же, как это делала Алена. Из небольшой искры они снова разожгли пламя, и Алена чувствовала, что гореть оно будет до конца сезона.