Альфа

— Да, немного женщин ночами попивают травяной ликер и караулят оборотней, — рассмеялась я.

— И все разговоры о себе сводишь к шутке, — заметил Леманн. — Это потому что не видишь со стороны, какая ты.

Неизвестно, до чего бы мы договорились, но тут на улице пес залился яростным лаем. Я задула свечу подбежала к окну. В небесах торжественно сияла луна. От построек во дворе ложились фиолетовые тени. И на миг мне почудилось шевеление одной из них. Пес остервенело метался на привязи.

— Бери ружье! — сказала я Людвигу и, схватив плащ, побежала из дому.

У задней двери возникла заминка. Засов никак не поддавался, хотя вечером я пробовала его, и он ходил легко. Наконец, справилась и выскочила на улицу, выхватив пистолет.

Пес, натягивая цепь, хрипел от ярости. Я побежала в ту сторону, где видела тень, заглянула за угол дома. Все как будто спокойно. Не озверей собака, я бы решила, что мне померещилось. Тут меня нагнал Людвиг. Он был в плаще, но без шапки.

— Что?!

— Я кого-то видела.

— Волк?

— Нет, тень была человеческая. Он был вот здесь, — я кивнула на место, где стояла.

Мы посмотрели под ноги. Снег хранил множество следов, и какие свежие — не разобрать. Собака все еще захлебывалась лаем, и вдруг, дернувшись вперед, оборвалась и исчезла в парке.

— Черт! Пса надо поймать, — и Людвиг кинулся за ним следом.

Неразумный поступок! Вокруг этого дома твориться что-то неладное, а он бежит в лес при полной луне. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Луна светила ярко, и от нее, и от свежего снега было почти светло. Собака мелькнула далеко впереди и смешалась с причудливыми тенями от деревьев. Не знаю, на что рассчитывал Леманн, но направился следом за ней, значительно опередив меня, и только у самого края парка я нагнала его и схватила за плащ.

— Все! Дальше лес, и не твои владения. Черт с ним, с этим псом!

И словно в подтверждение моим словам, из лесу донесся волчий вой. Мы переглянулись. Людвиг, кажется, только сейчас понял, насколько мы далеко от спасительных стен дома.

— Это было глупо, — смутился он.

Я кивнула, и мы пошли к дому. Обратный путь, вопреки обыкновению, казался вдвое длиннее. Мы пробирались, опасливо озираясь. Я ощущала взгляд зверя, от которого мурашки бежали по спине, но нас почему-то пропустили. Людвиг держался молодцом, хотя и было заметно, что ему не по себе. Я услышала его облегченный вздох, когда задвинула засов на двери.

Остаток ночи мы провели в кабинете. Романтических разговоров больше не заводили и полбутылки ликера убрали в шкаф. Я стояла у окна. Людвиг сидел в кресле. Он попытался читать, но вскоре бросил книгу.

— И что теперь? — спросил он. — Что делать дальше?

Я пожала плечами, хотя и была уверена, что в парке нас провожал оборотень, возможно, и не один.

— Я видела тень человека. Нет доказательств, что по лесам шляется оборотень.

— Не обманывай, Хильда. Ты тоже там, в парке, почувствовала это. Он следил за нами.

— Но доказательств, кроме мурашек от его взгляда, никаких. И даже, если это оборотень, то непонятно, зачем он приходил сюда и почему не напал на нас?

Людвиг хотел что-то сказать, но передумал. Под утро он задремал в кресле. Я не садилась, чтобы не заснуть.

Не было еще и намека на поздний ноябрьский рассвет. Луна перебралась в западную половину неба. Мысли в ночной тишине текли вяло, усыпляющее. Вдруг на столе качнулся огонек свечи — из открытой двери потянуло сквозняком. Скрипнула половица на лестнице. Я неслышно переместилась в коридор. На втором этаже хлопнула дверь. Готова поклясться — в комнату Ядвиги.

Я проснулась около полудня и, приведя себя в порядок, спустилась вниз, где меня встретила экономка. Она сообщила, что хозяин давно уехал, а Ядвига не выйдет из своей комнаты до обеда. В словах и взглядах этой женщины читалось, что ей, бедняге, приходится делать над собой усилия, чтобы держаться со мной мало-мальски вежливо. Я пожала плечами и сказала, что отправлюсь сейчас же в Цалем к сестре. Экономка попала в сложное положение: с одной стороны — расстояние до города неблизкое, и надо бы дать карету или лошадь; с другой — в Цалем меня черти несут. Я великодушно вывела ее из затруднения, сообщив, что отлично прогуляюсь пешком.

Погода установилась ясная, с легким морозцем, и я легко преодолела четыре мили до Цалема. И почти сразу натолкнулась на Йохана Вульфа, гробовщика и краснодеревщика. Он заметил меня с другой стороны улицы, резко остановился, будто остолбенел, а потом развернулся и кинулся бежать. Я и предположить не могла, что наше короткое знакомство будет для него столь запоминающимся.

Тельма встретила меня приветливо. Я ожидала расспросов о Людвиге, но она молчала, видимо, решила, что раз судьба взялась за дело, ее вмешательство не требуется. Не задавала вопросов и о волчьих следах. Четверть часа мы говорили о всяких пустяках, затем я не выдержала:

— Почему ты не спрашиваешь об оборотнях в поместье?

— А нужно? — удивилась Тельма.

Настала моя очередь удивляться. Сестра покровительственно похлопала меня по руке.

— Леманн мог бы двадцать человек с оружием к дому согнать, а примчался за тобой.