Альфа и Омега

Да, русской власти была дарована помощь Господа, которой они могли пользоваться через святых подвижников веры. А их перед революцией было немало. Но через газеты, книги, пьесы праведники выставлялись мракобесами. Грамотным людям прививалось отвращение к религии. Те политики, которые рвались во власть в России, считали ниже своего достоинства общаться с духовными деятелями или боялись этого. И вот какой парадокс. Попытки политиков-атеистов предсказать будущее были всегда до смешного неудачными. Но несмотря на это, они не обращались к праведникам, хотя и знали, что у тех ошибок не бывает. Кто-то не видел в том нужды, потому что сознательно обманывал народ, кто-то уже напитался враждебностью к «мракобесию» и по недомыслию встал рядом с первыми, а кто-то просто боялся быть осмеянным. Каков урок из всего этого? Таков, что если власть предержащие не верят в Господа, то жди беды. «А ведь почти все политики и интеллигенты у нас поголовно безбожны, – думал Иван, – что эти люди сегодня могут дать полезного? Ведь они действуют точно также, как в начале века, незадолго до революции».

18. Народный ручей

В ноябре посыпал первый снег, и в лесу стало неуютно. Птицы затихли, в тусклом дневном свете белели только пятна первых зимних шапок на сырых деревьях, да поскребывала по стеклу веточка березы. С холодами забот прибавилось. Теперь печь надо было топить не только для варки щей, но и для прогрева дома – по-настоящему, большими дровами. Остатки сухой поленницы на огороде быстро закончились, и Матвей занялся ежедневной заготовкой дров. Он брал из сарая сани прежнего хозяина и уходил в лес рубить валежник. Отставной моряк был еще мужиком в силе и за неделю навозил к дому большую кучу упавшего сушняка. Но смотрел на этот запас с сомнением, потому что жар от палок был невеликий, а в морозы топить нужно два раза в день, и желательно, тугими березовыми поленьями. Ситуация изменилась к лучшему в «красный день календаря», когда Матвей ушел по первому морозцу на почту в Первомайск получать свою и Иванову военные пенсии. На сей раз поджидая друга, Звонарь услышал за окном шум мотора и автомобильный сигнал. Через минуту дверь распахнулась и на пороге появился Сережка Седов. Его серые глаза в радостном ожидании искали Ивана, розовые щеки горели с уличного холодка, а на лице сияла улыбка. Увидев Звонаря, Сережка подбежал к нему и обнял за плечи:

– Здравия желаю, товарищ капитан. Прибыл к вам, как и обещал!

Иван был искренне обрадован появлением парня:

– Здравствуй, здравствуй, Сережа! Ну, раздевайся, садись, рассказывай, как ты и что.

Парень сбросил с себя теплую куртку и присел на лавку.

– А что рассказывать, живу в Окоянове, работаю на автомобильных курсах инструктором. Армейская школа пригодилась. Не женился пока, вот и все.

Всего год прошел с их расставания в госпитале, а Сережка заметно изменился. Перед Иваном стоял уже не зеленый солдатик, а взрослый мужик. Походка уверенная, жест ухватистый. Любо-дорого посмотреть. Сергей показал на Вальгона и Матвея, входящих в избу вслед за ним.

– Я вас разыскивать стал, поехал по вашему адресу, там с Вальгоном познакомился, а тут Матвей Валентинович подошел. Короче, как будто кто пошутил – с трех сторон в одной точке и в одно время сошлись. Я ведь приехал узнать, чем помочь надо. Расстояние здесь не очень большое – часа полтора езды – и я на месте. Дорога до избы, пока снегу не намело, тоже сносная. По морозу даже и хорошая. Машину у начальника курсов всегда отпрошу – он сам бывший офицер. Так что, приказывайте, буду только рад.

– Не знаю, Сережа, что тебе приказывать, у меня, вон, для всяких дел есть министр хозяйства, а тебе я просто рад. Садись, сейчас обедать будем, расскажешь, как сам живешь, как твои земляки живут-поживают.

– Они там как сыр в масле катаются, – пробасил Вальгон, – это просто какая-то райская местность у них в Окоянове.

Сергей засмеялся:

– Да ладно тебе, неважно живем. Я так скажу, русский человек нужду спокойно перенесет, если понимает, чего ради он это делает. Какую нужду в войну перенесли! Родители много про то время рассказывали. Голодали, а носа не вешали! А теперь никто не понимает, за что нас так ошкуривают. Никто ничего не понимает, и настроение у людей хуже некуда.

– Ну, а как к правителям отношение?

– Я про это и говорю. Горбачева все клянут, на чем свет стоит. Такого бардака, как при нем, у нас не было никогда.

– Ну, а Ельцина?

– А все радуются, что у Горбачева такой враг объявился. Надеются, что он Мишку погонит. Вся надежда на него. Мы же дураки, вечно доброго царя ждем. А я как посмотрю Бориску по телевизору, так и думаю: вот это Бармалей! Вот с кем от сумы не зарекайся! В общем, конечно, мы про прежнюю жизнь, до Горбатого, сейчас как о сладком сне вспоминаем. Вот жаловались друг другу: ох, этого в магазине нет, ух, того не хватает, ах, опять на юга не съездил. Теперь всего хватает. В первую очередь – геморрою. Так что не знаю, товарищ капитан…

– Неужели все так неважно?