Альфа и Омега

– Мы на самом дне котла живем, и все дерьмо как раз на нас и оседает. В Первомайске, кажись, не лучше.

– И как люди все это терпят?

– Терпят, что еще сказать…. Большинство терпит, а некоторые в скотов превращаются. В скотов и бандитов. Чем дальше, тем больше. Много нечисти наверх всплывает. Вот для кого сегодня настоящая свобода!

Пообедав постными щами из чугунка, трое мужиков отправились на заготовку дров, а Иван закрыл глаза и задремал. Теперь он научился хотя бы немного спать не шевелясь, и боль не будила его. Один-два часа, не более, можно было подремать без движения. Потом все равно здоровая часть тела непроизвольно шевелилась, и стоило только приподнять руку, как от поясницы до кончиков пальцев ноги пронзали иглы. Иван понимал, что не будь у него особого благословения на это всетерпение, то нервы давно бы сдали. Но его силы не иссякали, и он даже пришел к выводу, что боль стала барьером между его разумом и остальным миром. Она не дает погрузиться в ту повседневность, которая занимает силы и души других людей. Как будто вынужденное сидение не шевелясь обрекло его на думание о вещах, далеких от мирской жизни. Он задремал и уже в который раз во сне его появилась белая мраморная лестница, спиралью уходящая в бесконечную васильковую синь. Иван каждый раз пытался подниматься по ней, но не смог преодолеть даже первой ступени. И сегодня он снова стоял у ее подножия и боялся жгучих молний, которые пронзят его тело при малейшем шевелении ногой. А это было необходимо. Единственное, зачем он существует на свете, – это для того чтобы подниматься по бесконечной лестнице к Господу. Господь зовет его к себе, и он знает, что там он обретет совершенно другую жизнь.

Сегодня случилось невероятное: Иван вдруг увидел себя на первой ступени. А она оказалась высокой, такой высокой, что с нее даже открылся вид на родной Первомайск, только не грязный и убогий, а игрушечно красивый. В центре его светились золотом купола церкви. Необычная радость охватила душу Звонаря от этой картины, и только тут он заметил, что рядом кто-то есть. Его попутчик был в белом хитоне и стоял спиной к нему. Потом Иван снова стал смотреть на землю, но земля уплывала из зрения, а все вокруг заполнялось бездонной, необыкновенной чистоты лазурью. Перед ним опять возник попутчик, теперь уже повернувшийся к нему лицом. Он был молод, наверное, ровесник Ивану. Его шелковистые русые волосы спадали на плечи, румяное лицо окаймляла короткая бородка, а большие глаза отражали окружающую синеву.

– Тело склонно бунтовать против души, брат мой возлюбленный, – сказал незнакомец, – поэтому все земные люди живут в борьбе тела и души. Те, у кого тело побеждает душу, погрязают в грехе. Те, кто может воевать с телесным соблазном, ведут трудную жизнь и иногда приближаются к Господу. У тебя особая судьба. Господь ослабил твое тело настолько, что оно не может бороться с душой. Ты лишен телесных соблазнов. Постоянная боль будет пресекать и соблазны твоей гордыни. Она не даст тебе возгордиться. Все твои страсти теперь связаны только с Небесным промыслом. А в нем главное – опека человеческих душ. Но твоей душе не возбраняется любить и чистой земной любовью. Она еще будет у тебя.

– Но почему я? Ведь я такой же, как все, почему я?

– Тайну твоего избрания знает только Господь.

– Что же меня ждет?

– Все главное уже случилось с тобою, брат мой. Твой разум уже открыт для Откровения, в нем будет возникать наука, необходимая людям. Ты станешь их учителем.

– Кто ты, скажи мне, я ведь еще ничего не понимаю?

– Я – твое небесное отражение. Я люблю тебя и берегу. Но не думай, что я буду все подсказывать тебе. Лишь в самые трудные минуты ты услышишь мой голос. Придет время, и ты станешь выше меня, но до этого ты должен еще вырасти в больших испытаниях духа.

Он исчез, и Иван сразу же проснулся. В печи догорали дрова, где-то пощелкивал сверчок, тикал будильник, да ветки березы по-прежнему шептали за окном.