Альфа. Канатоходцы (СИ)

— Не люблю их, — Райз кинул на свою почётную заложницу короткий взгляд. Иден сосредоточено пила из высокого стакана.

— Понимаю, — она не проявила любопытства даже из вежливости, это вызвало чувство разочарования у Райза. Короткие предложения, лишённые интонаций, не позволяли выстроить диалог.

— На что ты готова пойти ради спасения изменника?

— На всё, что не противоречит клятве верности, — не задумываясь ответила Иден.

— Удивительная доброта. На твоём счету минимум семьдесят мертвецов.

— Я всегда была инструментом, владыка. В том нет моей вины, — она бы с радостью сочинила сказку о муках совести, повлияй это как-то на дело. Но разве Райз запросит настолько низкую цену? Ему не понять, что ей движет.

— Возможно, я дам тебе шанс доказать свои слова.

— Так в чём я просчитался? — спросил себя король, рассматривая портрет прародительницы. Айлин Динари ожидаемо молчала, предоставляя потомку возможность самостоятельно разбираться в хитросплетениях человеческих взаимоотношений. Материи тонкой, плохо знакомой молодому монарху. Проще допрашивать заговорщиков, чем понять, отчего ещё вчера неинтересная тебе женщина, сегодня вдруг становится притягательной до такой степени, что ты идёшь на не самые достойные поступки. Почему Иден Маар искренне смеялась, радовалась мелочам и вела себя легко и свободно с Габриэлем Фладдом? Чем он хуже фарианийского шпиона? Весь вечер Иден походила на сложную механическую куклу. Красивую и судя по тому, как встрепенулась, едва он подарил надежду на спасение любовника, готовую на что угодно. А затем её глаза погасли, эмоции покинули голос, и перед Райзом вновь оказалась кукла. Он видел девушку другой, в больничной палате, в компании рыжего фарианийца.

Гнев нарастал, и мужчина не выдержал, убрал портрет прародительницы, переоделся и направился к сопернику. Райз не задумывался о причинах агрессии к бывшему учёному. Он просто не нравился королю. До такой степени, что Розенкройц жаждал выжечь мозги любовнику Иден.

— Владыка! — надзиратель поклонился, едва рассмотрел, кто почтил тюрьму своим присутствием среди ночи.

— Заключённый Фладд не буйствует? — безразлично поинтересовался Райз, словно не специально появился здесь, а так, мимо проходил.

— Нет, владыка. Ведёт себя очень тихо. Еды не просит, от воды не отказывается.

— Планирует умереть с достоинством? — Райз прищурился, приближаясь к боксу. — Погаси свет.

Гулко щёлкнул рубильник, и пространство между камерами потемнело. Внутри же наоборот, продолжали работать осветительные шары. Смотритель удалился, не дело простым смертным вмешиваться в те области, из которых прямой путь вот в такие боксы.

«Я не виновен», — мог бы повторить Габриэль, только слушать его никто не пожелал. После непродолжительного сна, полного кошмаров, мужчина засомневался, стоит ли настаивать на невиновности. Не получится ли так, что сон окажется пророческим? Райз Розенкройц не похож на человека, готового простить высокопоставленную преступницу. А что мешает объявить таковой Иден Маар? Короля интересовал накопитель, местонахождение и предназначение. И они оба знали, кто может ответить на первый вопрос. В кошмаре, Габриэль собственноручно затягивал на горле девушки тонкий шнур, не позволяя сделать вдох, пока она не начинала ногтями раздирать кожу, в попытках подцепить удавку. Тот Габриэль ослаблял давление, когда Иден почти теряла сознание, а затем приводил её в чувство и спрашивал чужим, незнакомым голосом: «где накопитель, любовь моя?» Горечь и страх, оставшиеся после пробуждения, требовали выхода, но как получить облегчение, когда надеяться не на кого? До появления на политической арене Айлин Динари даже учёные верили в мудрых Творцов. Гейб не отказался бы сейчас от покровительства божества. Если бы оно существовало. Лёжа на неудобной койке, размышляя обо всём, что происходило в его жизни в настоящий момент, учёный пытался понять, в чём истинная причина ареста. Снаружи стало темно, Гейб обратил на это внимание, но особого значения не придал. Пока дверь его бокса не отворилась. За те несколько часов, что он пробыл в заточении, такого ещё не случалось. На пороге стоял владыка, собственной персоной. Он смотрел на Габриэля и фарианиец ощущал себя мерзким насекомым, на которого человек, не определившийся уничтожить быстро или медленно вредителя.

— Добрый вечер, Ваше Величество! — Габриэль поднялся.

— Разве? Что у приговорённого к смерти может быть ничего доброго?

— Неправда, — эхом отозвался Гейб, задумываясь над причинами столь странного визита. Проще потребовать осуждённого к себе.

— Я считал вас умнее. Желаете поиграть в «Больно, очень больно и, убейте меня, наконец», господин Фладд? — фиолетовый мрак закружился в глубине глаз, демонстрируя серьёзность намерений владыки.

— Мне терять больше нечего. А когда приходит такое понимание, страх отступает.

— За себя — да, а как же леди Маар? У вас была сообщница, господин Фладд. И она пострадает из-за вашей глупости. Готовы рискнуть?

— Иден отдаст вам накопитель и останется в живых, — Габриэль ожидал любой подлости от правителя, но надеялся на лучшее.