Альфа Центавра [СИ]

— Ничего страшного: своего пуля не берет, — весело, хотя и мрачно по смыслу, ответила Сонька Золотая Ручка. А может как раз наоборот.

— Мы может взять его живьем, — сказал снизу Ленька Пантелеев.

— Да? Как именно? — спросил Колчак.

— Пойдем на таран и перевернем его кверху лапками, как майского жука.

— Сначала дадим пулеметную очередь, и два выстрела из пушки, — сказал Ко, — и посмотрим:

— Если испугается, значит стреляем третий раз из пушки и делаем таким образом вилку.

— А если не попадем? — спросил Ленька.

— Вот тогда пойдешь на таран.

Ника Ович в броневике так и поняла:

— Эти козлы не знают, что броневик быстрее танка.

— И что? — спросил Дыб.

— Я понял, — сказал Яша Сверл, — надо беречь патроны, а потом мы расстреляем их в упор.

— Вер-рн-на-а! — крикнула Ника, обрадованная тем, что есть же на земле люди, которые ее понимают. Но Яша упрямо возразил:

— Как мы можем их расстрелять, если они за железом.

— И у тебя голова работает, — без тени смущения ответила Ника.

— А! тогда понял: мы должны их выманить наружу.

— По-моему, это и так было понятно, — резюмировал Дыбенка. И добавил: — Хотя лучше бы сначала узнать, какие они Белые или Зеленые?

— А смысл? — возразил Яша. — я, например, и сам не знаю точно, за кого я. Днем вроде да, понятно:

— За Белых, — а ночью почему-то снятся Зеленые. Он думал, что Дыбенка, как обычно, что-нибудь придумает, чтобы возразить ему, но тот на удивление согласился:

— Вот, вот и мне также. — И добавил: — Только наоборот:

— Днем я за Зеленых, а ночью за Белых.

— Это потому, что тебя часто в ночной наряд назначают, а я по ночам сплю.

— Нет, в том смысле, что да, — сказала командир броневика Ника Ович, — я вот тоже еду-то ведь из Крепости, а в душе — Белый Офицер.

— В том смысле, что шпионка, что ли? — спросил Дыб.

— Нет, на самом деле.

И здесь не было ничего удивительного, даже Щепка и Кали понимали создавшуюся ситуэйшен по-разному, как-то:

— Щепка — которая сейчас была неизвестно где, и даже: живал ли — считала себя Белой, а Кали тоже Белой, но в душе красной. И с красками были сомнения, поэтому флаг Царицынской Империи был не просто Зеленым, или даже не Красным, а:

— Состоял из двух пропеллеров, разделенных по диагонали Белыми полосами, сами же треугольники были: два Красных и два Зеленых. Можно подумать, что люди, понаехавшие из ближайших — и не только — деревень, не поймут смысла такого флага-знамени, но как раз наоборот, как сказал один сельчанин по имени, как его звали:

— Их бин Распутин:

— Вот теперь понятно. — А то:

— Мы Красные! — А с какой стати, если вчера еще вы были Белыми генералами? — Или:

— Мы Белые! — А почему, если еще вчера вы только что вернулись из Мест Отдаленных, или вообще по имени знаете только свою соху да козу. Быка и то своего никогда не было. Поэтому нельзя даже сказать, что люди иногда путали за кого они, ибо из вышесказанного ясно:

— Не только не могли толком запомнить — пока не посмотрят на флаг, который и был для этого напоминания придуман — Белые они или Зеленые, что тоже самое Красные, но более того:

— И в душе не понимали, чего больше хотят:

— Чтобы Земля была, как Альфа Центавра, или наоборот:

— Альфа Центавра, как Земля.

Глава 34

И да, флаг-знамя Былых тоже было приятно взору людям из всех городов и селений, а именно:

— Белое поле было крест-накрест пересечено Красной и Зеленой полосами. — Как сказал уже отслуживший своё Лавр Корнилов:

— Приятно взору. — Ибо, ибо.

— Вот именно, что Ибо, — сказал тогда Ко, что не отличишь Республику от Монархии, в том смысле, что от Империи, что даже Царицын с его предполагаемыми окрестностями назвали Империей, а мы — стало быть:

— Республика!

— Так оно и есть, — сказал один парень, уходя с одним чемоданом в расположение, или как он сказал:

— В распоряжение Империи. Это был Врангель.

Далее все наблюдают бой между броневиком и танком.

— Ну, что, так и будем ждать вилку? — спросил Яша. Он надеялся проявить себя в этом бою, и получить повышение.

— Как минимум командование этим броневиком, — сказал он сам себе, и то даже негромко, ибо читателей мыслей во время экстремальных ситуаций хватает.

— Что я могу сделать? — сказала Ника, — если они наверняка сделали упреждение на скорость нашей Тягомотины.

— Я предлагаю повернуть назад, — сказал матрос Балтфлота Дыбенко. Ника хотела обругать его, но ее опередил Яша:

— Я сам хотел сказать это же.

— Хорошо, — разозлилась Ника, — давай повернем и поцелуемся с танком смертельным поцелуем.

— Сейчас за рулем кто? — спросил Яша.

— Я, — не зная, что ответить этому упертому парню, сказала Ника.

— Можно, сяду я?

— Буду лавировать.

— Как?

— Вправо, влево, и опять вправо — танк промахнется, и мы забросаем его гранатами.

— Ты думаешь, у нас есть гранаты? — сказала Ника. — Впрочем, надо поискать.

— Я уже нашел, — сказала Павел Дыбенко, — две связки.

— Бросай одну под гусеницу, — сказал Яша, — чтобы остановить его как минимум. Дыб не стал посылать Яшу, а наоборот, понял, что надо отличиться в этом бою.

— Скоро я буду командовать этим танком, — сказал он, и Ника и Яша подумали, что Паша Дыбенко ошибся: