Алфавит грешника. Часть 1. Женщина, тюрьма и воля

Довольный выпавшей удачей,
Отъевшись, ногу залечив,
Стал сукин сын своим на даче,
В кошачий влившись коллектив.

В горах вынюхивал оленей,

Карабкаясь как скалолаз,
И умостившись на коленях,
Ждал обожания и ласк.

И подражая псам этапным

Стоял, рыча, при воротах,
Пока в душе его внезапно
Не пробудился дикий страх.

Он выл, всю ночь не умолкая.

Он знал: с сегодняшнего дня
Ждёт жизнь его совсем другая,
Уже не здесь и без меня.

Поэтому среди знакомых

И лиц, неведомых ему,
Затихнув, спрятавшись за домом,
Искал ответа – почему.

Глядел, как пьяные мужчины

Носилки чуть не у земли
До белой с надписью машины,
Ругаясь матерно, несли.

Мотор сначала фыркал, торкал,

Потом, заладив как ханжа,
Заныл и покатил под горку,
Бабахая и дребезжа.

А он понёсся вслед газели

Меж дач, просёлком, большаком,
До пены и до дрожи в теле,
Тоской к хозяину влеком.

Но где ему с его судьбою

Авто летящее догнать,
Когда срослась кость кочергою
И не докармливала мать.

При том, что гулко так и часто

Ещё не било сердце в бок,
И он вернулся на участок,
И у калитки мёртвым лёг.

А ты, отпраздновав поминки,

Сороковины, через год,
Хотя не скажешь без заминки,
Решила – этот подойдёт.

«Догорает последняя свечка…»

Догорает последняя свечка
И, желаньям моим вопреки,
У судьбы не отнять ни словечка,
Ни тем более полной строки.

Что написано, то и зачтётся.

Да уже зачтено: без затей
Называют меня инородцем
На отчизне холодной моей.

Мол, лицом ни в отца и ни в деда

И примера с них брать не спешил,
Разве что не убил и не предал,
Но и не по-хорошему жил.

И гуляя в обнимку с лукавым,

Золотые надежды губя,
Не нажил ни богатства, ни славы,
Чтобы сделать счастливой тебя.

Но на слёзы и боль невзирая,

Не хочу и не спорю с судьбой,
Столько лет отводившей от края
С леденящею тёмной водой.

«Дожидаясь подруги своей…»

Дожидаясь подруги своей,
Огорчён, озабочен и жалок,
Бросил он у закрытых дверей
Аккуратный букетик фиалок.

Значит, снова почти до утра,

Сколько хватит здоровья с упрямством,
С ним разделит окурков гора
Одинокое горькое пьянство.

А случится ночною порой,

В миг прозренья немыслимо краткий,
Сочинит он сюжетец такой,
Что забудет её без оглядки.

И одно станет в сердце гореть

Посильнее псалма и намаза:
Как бы в книгу судеб посмотреть
Хоть бы скошенным краешком глаза.

Там меж строчек людские пути

От зачатья до смертного края
И заклятья, как их обойти,
И, греша, удостоиться рая.

Знать бы пулям и петлям о том,

Не пришлось бы по баням и тирам
Рвать судьбу, как прочитанный том,
За фанерною дверцей сортира.

«Дорогой, из быта астраханского…»