Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

«Всего лишь побег от большого корня…»

Всего лишь побег от большого корня,
Я знаю и спорить не смею:
Есть люди правдивей и лучше меня,
Талантливее и умнее.

А сколько ещё на земле мудрецов,

Пока не открывшихся миру,
Скрывают среди разорённых дворцов
Туппумы, пергамент, папирус.

Как непредсказуемо, что предстоит

Извлечь из загадочных творчеств
Тому, кто сейчас в колыбели сопит
Иль рожи родителям корчит.

Поэтому стоит ли мучиться мне,

Сравнения в памяти множа,
Со сгинувшим временем наедине,
С руками скрещёнными лёжа.

Всего лишь побег от большого корня,

Я знаю и спорить не смею:
Есть люди правдивей и лучше меня,
Талантливее и умнее.

«Всевышнего деяния мудры…»

Всевышнего деяния мудры,
Пускай необъяснимы сразу нами:
Он спас меня, избавив от игры,
Когда за стол садился с шулерами.

Потом его невидимая длань,

То бархатная, то как кожа гада,
Казалось, завела в Тмутаракань,
На самом деле – вывела из ада.

Чтобы под гром иерихонских труб,

Под отзвуки пастушеской свирели
Познал я цену сладострастных губ
И язвы, кровоточащей на теле.

А ярости внезапных неудач

Не удивлялся: жизнь идёт по кругу,
Коль за спиной надрывный женский плач,
Как крик последний преданного друга.

Поэтому теперь, отныне, днесь,

Постясь или посматривая порно,
Не спорю я, что бог на свете есть,
Молчу покорно.

«Всю ночь в бесчинствах кутежа…»

Всю ночь в бесчинствах кутежа
По обмыванию премьеры
Была ты девственно свежа,
Игрива, и горда без меры.

И я попёр, как меж авто,

Взбесившись, лошадь гужевая:
Налил вина, принёс пальто.
А ты чужая.

Звонил. Являлся. Лебезил.

Непонятый, неоценённый.
Стихами цвёл или разил
В зависимости от персоны.

Я исполнял каприз любой,

Себя бессчётно унижая,
Лишь только чтобы быть с тобой.
А ты чужая.

Дни, словно листья на ветру,

Кружась и падая, летели,
Ведя со мной свою игру
Без всякой цели.

В которой с тупостью телка

Почти дошёл до грабежа я,
Чтоб разодеть тебя в шелка.
А ты чужая.

Меня водили топтуны,

Сопровождая до ареста
С документацией вины,
Деянья, времени и места.

И приняв тяжкую статью,

Из уст судьи с лицом каржая,
Я просто плюнул на судью.
А ты чужая.

Не сомневаюсь: только лишь

Едва успею удалиться,
Как тут же плечи оголишь
И защебечешь, словно птица.

Так у актрис заведено:

Жить, чью-то жизнь изображая,
Пока не кончится кино.
Где ты чужая.

«Выпал я из братвы, как птенец из гнезда…»