Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

Вдали стихает голос басовитый
Грозы внезапной, пред которой страх
Понёс птенца искать моей защиты
Под крышей в виноградных кружевах.

Но сквозь зигзаги молний на излёте

Его порывом ветра занесло,
И крошечный, в пятак, комочек плоти
Ударился в оконное стекло.

Он молча умирал в моих ладонях,

Подрагивая крылышком одним,
В подпалинках и крапинках зелёных –
Беспомощен, бессилен, недвижим.

А мать, как появившись ниоткуда,

Вьёт в воздухе невидимую вязь,
Она ещё надеется на чудо,
Слепому богу птичьему молясь.

И мучается, что пережидала,

Боясь промокнуть в проливном дожде,
Не думая совсем о слётке малом,
Оставленном в покинутом гнезде.

Хотя понятно: может, через сутки

Или какой-то пусть чуть больший срок
Она забудет этот вечер жуткий
И беспощадный жизненный урок.

Да и узнать, естественно, не сможет,

Насколько я жесток и бестолков,
Когда птенца напрасно обнадёжил
Открытой дверью, обещавшей кров.

«Ведь даже в бездне ада канув…»

Ведь даже в бездне ада канув,
Я повторить и там готов:
У смерти нет людских изъянов
И властью купленных судов.

Ей ни к чему любая ксива,

Её ничем не обмануть,
Она как служка из архива,
Вскрывающая фактов суть.

Как прокурор в господнем притче,

Сей миг и много лет спустя,
Найдёт, добавит или вычтет,
Листами дела шелестя.

И тут же в кабаке иль в чаще,

В тупик попавшим иль в фавор,
Выводит почерком скользящим
На лбах конечный приговор.

«Век 21 мимоходом…»