Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

Власть, окроплённая кровью детей,
Прочих невинных страдальцев,
Ради народа без пользы своей
Не пошевелит и пальцем.

Речи, доклады, воинственный пыл

Пропагандистов маститых –
Просто словесный дурман для терпил
С их мозговым простатитом,

Верящих в райские кущи – потом,

Ныне не видя исправно,
Как вырастают дворец за дворцом
У патриотов державных.

Значит, так надо, а я обречён

Правдой до смерти томиться,
Словно помятая ночью сычом,
Песни отпевшая птица.

«Внешне грозная, словно гюрза…»

Внешне грозная, словно гюрза,
Ты по сути нежнее весталки,
У которой сияют глаза,
Будто две чуть отцветших фиалки.

Но проходишь ты, не усмотрев

Никого, с кем могла бы сдружиться,
Кто бы понял твой гордый напев
Одинокой страдающей птицы.

Коль подвластен девичий удел

Самым грязным словам и намёкам,
Тех, кто жадно на тело смотрел
В предвкушении страсти глубокой.

И не знаешь ты наверняка,

Что судьбу твою переиначит:
Бег мангуста, полёт мотылька
Или беркута клёкот горячий.

«Внёс святые мощи…»

Внёс святые мощи
В храм церковный ход
На горе у рощи,
Где вальдшнепов лёт.

И с небес слетели

Вещие слова
О великой цели
Храма Покрова,

Что ни грек, ни фрязин –

Русский человек
Волей и приказом
Возводил навек.

Белый, как рубаха.

Чистый, хоть носи.
Торжище монахов.
Детище Руси.

С верой и надеждой

О судьбе иной
Вознесенный между
Небом и землёй.

Сколько поколений

У его оград,
Преклонив колени,
Мёртвые лежат.

Почему же, Боже,

Чудом и путём
Ты мне не поможешь
В житии моём.

Подлость и измену

Не перенеся,
Тает в сердце бренном
Истины стезя.

В сновиденье чутком

Воли к жизни нет,
И в глуби рассудка
Догорает свет.

Если праха в теле

Менее горсти,
Радоваться мне ли,
Господи, прости.

Коль душа не в силе

Вновь одеться в плоть,
Как бы мы не жили,
Не карай, Господь.

«Во тьме я был, смешавшись с тьмою…»

Во тьме я был, смешавшись с тьмою,
А тьма была сама собой,
Когда склонилась надо мною
С какой-то женщиной седой.

Я потянулся к ним невольно,

Как делать с юности привык,
И в тот же миг мне стало больно,
Но только лишь на краткий миг.

А после – трое в чёрном зале,

Мы предавались тишине,
Не слыша, как дьячки читали
Заупокойную по мне.

«Война ли у границ маячит…»